Пуля-Квант

Курортни­ка - тишина. Вот она, мапупа, получи, Лабус.

Расстегнув ремешок шлема, я оттянул ворот куртки и потер шею. Влез пальцами под шлем, помассировал затылок…

Гоняй, гоняй кровь в черепушке, Лабус, - что же ты такое упустил? Что-то важное. Где разгадка? В чем? Прокрутим события вновь: я стоял возле куста, спиной к мужикам, Курортник докладывал по радио в отряд, по­том они с Пригоршней обсуждали марево и… И? Я по­вернулся, их нет, волна невесомости накрыла! Вот!

- Волна, - прошептал я.

Опустился в снег, сложил ноги по-турецки, очки сдвинул на глаза, застегнул ремешок шлема и стал ждать.

Пейзаж слегка расплывался, очертания деревьев бы­ли нечеткими - а когда издалека смотришь, заметить марево почти невозможно.

Я глянул на часы - с момента последней волны про­шло около пяти минут. Так, прикинем интервал между волнами. Есть ли тут закономерность? Первая волна на­крыла нас, когда на связи был начальник разведки. У Ку­рортника радио еще отрубилось. Потом мы снаряди­лись, хотели выступать, и тут вновь повторилось - ин­тервал минут десять, пятнадцать. Потом подобрались к мареву, покидали гайки и болты, обсудили, Курортник туда сунулся, я пошел по делу - между второй и тре­тьей волнами также прошло минут пятнадцать. Зна­чит, - я опять посмотрел на часы, - значит, еще от силы пару минут…

Я поерзал, поправил лямки рюкзака, пулемет пере­весил на грудь, проверил патронную ленту - все в по­рядке. Ждем. Снова поерзал и решительно отключил все электронные устройства. На всякий случай.

И тут воздух подернулся дымкой, пожелтел, как лист старой бумаги, исчезли деревья, кустарник… Лист пре­вратился в огромное сито. Сквозь тысячи мелких дыро­чек вновь проступили лес, снег, кусты, но возникло ощу­щение, что вокруг сумерки.

Окружающее надвинулось на меня, облепило, обво­локло, почернело, словно к листу бумаги поднесли за­жигалку.

Я, кажется, заорал, но голоса не услышал. Зажму­рился. Тело стало легким, как пушинка, и вдруг…

Пулемет потяжелел, я услышал собственный сдав­ленный крик. В спину кто-то толкнул, навалился свер­ху, обхватив шею, зажал рот. Прошипел в ухо:

- Тихо, Лабус! Молчи!

Курортник, Леха! Да я готов молчать целую вечность! Узнал твой голос…

Командир, убрав ладонь, схватил меня за плечо, пе­ревернул. Куртка и штаны масккостюма вывернуты на­изнанку - зачем он переоделся в хаки?..

Я осмотрелся - кругом лес, бурая земля вперемеш­ку с замерзшими листьями усыпана рыжей хвоей, ввер­ху серое небо. Снега нет…

Курортник приложил палец к губам, указал мне за спину. Я обернулся. За деревьями едва виднелись фигу­ры людей - шли цепочкой по одному. Я отполз за де­рево, прошептал:

- Кто?

- Похоже на «Свободу». - Он уже следил за стал­керами в бинокль.

Я огляделся - метрах в трех от нас сидел Пригор­шня.

- Переоденься пока, - сказал Курортник.

Я расстегнул грудную перемычку, стянул рюкзак, пе­ребросил ремень пулемета через голову и поставил ору­жие на землю. Скинул разгрузочный жилет, высвободил руки из куртки, выворачивая рукава. Сбросил с ботинок снегоступы. Теперь поясной ремень, штаны, все это на­изнанку… Ну вот и готово.

Еще во Вторую мировую фашисты придумали двусто­ронние масккомплекты. Практично, удобно. Только это не помогло им победить в войне… хорошо бы, чтобы по­могло нам.

Рюкзак надевать я пока не стал, чтобы не лишать се­бя маневренности, лишь стянул с него белый парусино­вый чехол и убрал в потайной карман. Посмотрел впе­ред - много их там, за деревьями. Глянул на Курорт­ника, он на секунду оторвался от бинокля, показал: «Прошло три десятка». Я про себя присвистнул - тридцать человек, и до сих пор идут! Как их вообще со­брали столько? Кто командир?

Спустя минуту цепочка людей оборвалась, вскоре за деревьями прошли еще пятеро - замыкающее охране­ние. Курортник показал, что всего насчитал пятьдесят пять человек. Ого! Это почти разведрота парашютно-десантного полка… На войну ребята собрались?

Опустив бинокль, Леха прислонился спиной к дереву и нахмурился. Мы с Пригоршней уставились на него.

- С возвращением, Лабус, - прошептал он. Я улыбнулся.

- Что имеем? - продолжил Курортник. - Рота сталкеров из «Свободы». Двигаются, если верить ком­ пасу, на север, северо-запад. Лабус, ты местность узна­ешь?

Я огляделся. Лес, обычный смешанный лес, кусты, кочки, трава, корни кое-где у старых деревьев выпира­ют, подмывает их тут что-то во время паводков. Мха много. Совсем другой пейзаж - не тот, откуда мы по­дошли к мареву.

- Может, мы возле болот? Или реки. В общем, во­доем поблизости где-то.

- Ну да, логично. Мы тут с Никитой, пока тебя жда­ли, к тому же выводу пришли. Но никаких признаков марева больше не видно. И снега нет, вот что удиви­тельно… Как ты там говоришь? - слу…

- Мапупа.

- Ага. А ты молодец, Костя. - Курортник почесал небритый подбородок. - Догадался, что марево нас втянуло, про волну сообразил.

Я поежился, вспомнив желтый лист, который вдруг начал чернеть. Только сейчас сообразил: ощущение бы­ло, словно помер и в загробный мир лечу.

- Теперь надо решить, что дальше делаем. - Ку­рортник глянул на часы. - Либо двигаем за этой бан­дой, либо ищем выход сами, разбираемся в происходя­щем.

- Языка хочешь взять?

- Точно. И Пригоршня хочет.

- Давай за ними двинем. Заодно и разберемся, где мы. А языка - по обстоятельствам, как сложится.

Леха поразмыслил и посмотрел на сталкера:

- Что думаешь?

- Я «за», - отозвался Никита.

- Решено. - Курортник прищурился, вглядываясь в лес, и недовольно зашептал: - Пацан этот, да еще и марево! Радио не работает… Впустить - впустили, но куда? И выпустят ли? Одно радует: это точно Зона. Южная Зона, где есть сталкеры, а значит, можно вы­браться. - Он приподнялся.

Меня накрыло дежа-вю. Где-то я уже слышал похо­жую фразу о том, что нас куда-то впустили, но выпус­тят ли… Я силился вспомнить, когда и где, при каких обстоятельствах это говорил Курортник, но не мог.

- Двигаемся в следующем порядке: Лабус первый, я следом, Пригоршня замыкающий. Дистанция три ме­тра. Никита?

- Я.

- Отдай болты и гайки Лабусу. Электронные уст­ройства не включать.

- Держи. - Пригоршня протянул мне пакет.

- Лабус, направление: север, северо-восток, возь­мем восточней от этой братии.

Кивнув, я выпрямился.

- Под ноги всем смотреть, чтобы на растяжку не нарваться.

Пригоршня как-то вяло поднялся, буркнул: «Угу».

- Никита, чего ты мнешься? - спросил Леха.

- Да это… странно как-то. - Сталкер замолчал, уставившись в небо.

Я задрал голову.

- Чего странного?

Чудной этот сталкер, витает в облаках, тут дело се­рьезное, а он со странностями своими. Я на всякий слу­чай еще раз глянул вверх, потом осмотрелся - тихо кругом.