- Как ты это сделал? - Около меня на колени опустился Курортник. Вставив кольцо в гранату, убрал ее в подсумок и снова прошептал: - Как?
Я с трудом сел. Лицо горело огнем, будто наждачкой прошлись по щекам. Костя отодвинулся подальше, вид у него был оторопелый. Я вдруг понял, что рядом находятся Пригоршня, Химик и раненый Лесник, которого сталкеры поддерживают за плечи. И все они пристально смотрят на меня. Что такое? Что случилось, почему они так уставились?
- Я…
- Тихо, - остановил меня Курортник. - Говори тише.
- Я видел глазами синхронов. Я… - Я хотел сказать, что владел их мыслями, их сознанием, но сказал другое: - Они ушли…
- Куда? - Курортник сделал знак, и Костя исчез за кустами.
- К церкви. - Я сглотнул и хрипло выдавил: - Янтарь… Они идут на Янтарь.
- Осознание… Но зачем им Янтарь?
- Кто они? - с трудом произнес я.
- Синхроны? Сектанты, монолитовцы. Они подчиняются Осознанию.
- О-со-зна-ни-е, - по слогам произнес я, пробуя слово на вкус…
Вернувшийся Лабус спрятал бинокль в футляр и доложил:
- Ушли к подножию холма. У церкви движение.
- Идем через проселок. - Курортник повернулся ко мне. - Идти сможешь?
Я слабо кивнул.
- Тогда быстро. - Он взял ремень ружья, перекинул через мою голову. Схватив меня за плечи, рывком поставил на ноги.
Я пошатнулся. Командир пристально посмотрел мне в глаза - я ощущал такой же взгляд Химика, стоящего сбоку, - и сказал:
- За мной. Лабус - замыкающий.
Курортник пытался идти быстро, но нас тормозил раненый Лесник. Меня часто пускали вперед, указав направление, - я легко определял, где зависли аномалии, проводил через опасные участки. Такое доверие радовало - я нужен военсталам, - но и слегка пугало.
Командир делал частые остановки, тогда я ложился на землю, закрывал глаза и глубоко дышал. Лабус с Курортником исчезали в лесу, уходили в разные стороны - контролировали окрестности. Никита и Химик в это время перебрасывались короткими фразами, а Лесник лежал на животе с закрытыми глазами и молчал. Тяжело сталкерам - в охотнике килограммов девяносто, а у Химика из ноги кусок мяса вырван, он все сильнее хромает с каждым переходом, да и Пригоршня вымотался.
В этот раз передышка затянулась. Курортник обычно командовал привал в глухом месте, вот и сейчас встали посреди разлапистого ельника. Солнечные лучи с трудом пробивались к земле, устланной мягким слоем опавших иголок; воздух был морозный, свежий.
Никита срезал и накидал на землю лапника, помог Химику устроить Лесника на ветках и подошел ко мне, протягивая плоскую фляжку:
- Глотни, лаборант.
Я медленно свинтил крышку, глядя то на Химика, то на Никиту. Они по очереди отвели глаза, Пригоршня даже голову опустил. Что такое, почему у них такой вид? Будто они смущены и одновременно слегка напуганы чем-то - я что, прокаженный?
Сделав маленький глоток, я уставился на мохнатые ветки. Иголки кололи шею, от дерева шел густой запах смолы. Странно - в прошлый раз, когда Никита подсунул мне спирт, я чуть не задохнулся, а сейчас горло даже не обожгло.
- Пригоршня, подсоби, - позвал Химик.
Стоявший надо мной сталкер замешкался, будто хотел поговорить, но потом направился к Химику. Тот, перебинтовав ногу, решил заняться Лесником. И хорошо - мне не хотелось сейчас разговаривать. Шок от вторжения в чужое сознание не отпускал. Страх шевельнулся внутри. Я сделал еще глоток, и в этот раз спирт подействовал - я подавился, закашлялся. Подняв фляжку на уровень глаз, разглядел на полирован ной стали следы от пальцев, подышал, протер рукавом и заметил под горлышком гравировку. Три маленькие прописные буквы: «Н.И.Н» - наверно, инициалы Никиты. На гладком боку фляги я вдруг увидел отражение своего лица. Пальцы дрогнули, я отшвырнул флягу, едва не вскрикнув. Вскочил. Пригоршня рванул за ремень автомат и застыл - Химик не дал ему повернуться, схватившись за ствол оружия. Оба смотрели на меня.
- Что это?! - прошептал я.
Навернулись слезы. Я положил ладони на лицо, медленно провел по паутине мелких порезов. Вот почему они так на меня смотрели! Вот почему никого не удивил мой рассказ о монолитовцах-синхронах. Я стал похож на Вивисектора - теперь не только внутренне, но и внешне! Ведь есть морфология, а есть внутренняя физиология, и одно связано с другим…
- Да что же это такое?! - Вместе с испугом во мне пробудилась злость, я помимо воли оскалился.
Лесник приподнял голову, мутным взглядом посмотрел на меня и упал лицом на еловые лапы. Никита все пытался прицелиться, но Химик держался за ствол. Я отступил на шаг.
- Стой, - сказал Пригоршня. - Не шуми. Давай поговорим.
Я отошел еще немного.
- Стой!.. - Химик поднял руку. - Я могу тебе объяснить.
Нет. Не нужны мне ваши объяснения. И сочувствие с жалостью мне не нужно. Вы все здесь мерзавцы. Пожалели лаборанта, не стали пугать, что я в тварь превращаюсь… А на самом деле как новый артефакт к Янтарю потащили - сам в лагерь приду, решили за меня. А вот хрен вам! Пошли вы все! Я вам не отмычка, чтоб мимо аномалий проводить! Курортник - сволочь, и Химик - не меньшая! Никита - на его простодушном лице было замешательство, - о тебе-то я иначе думал… А Лабус? Он тоже отводил взгляд, отмалчивался…
Я продолжал пятиться. Химик отпустил ствол автомата, Пригоршня медленно повернулся, наводя на меня оружие.
Лесник, вновь оторвав голову от лапника, прохрипел:
- Не дури, пацан…
Никита упер приклад в плечо. Я вскинул руки, растопырив пальцы, потянулся к алой напряженной ауре. Пальцы сжались, будто схватили невидимые вожжи, - пси-нити свернулись восьмеркой, сталкер поперхнулся, колени у него подкосились, ствол автомата прыгнул вверх. Я потянул вожжи на себя и резко разжал пальцы… Пригоршня вскрикнул и упал на колени, наклонился вперед, упершись стволом в землю, чтоб не упасть.
У меня горело лицо, кожа бугрилась, я чувствовал вздувшиеся на животе шрамы - будто змея ползала под курткой.
Все они предатели, все пятеро. Использовали меня…
- Я ухожу.
Химик оставался в прежней позе, только руку положил на крышку контейнера с артефактами.
- Не нужно, Химик, - сказал я. - Не успеешь.
Сталкер медленно убрал руку.
Я набросил на голову капюшон. Все, вы мне больше не нужны. Дойду до Янтаря один, а вы доберетесь туда сами и Лесника дотащите.
Никита с усилием выпрямился. Я повернулся к ним спиной и нырнул под ветку ели. Сзади донеслось:
- Пригоршня, стой! Пусть идет…
Обогнув куст орешника, я перепрыгнул яму с талой водой, перешагнул через вылезший из земли корень и поспешил в сторону Янтаря.
