Есть только один основной страх.
Все остальные маленькие страхи являются побочными продуктами одного основного страха, который каждое человеческое существо несет в себе.
Это страх потерять себя. Будь то в смерти, будь то в любви, но страх один и тот же: вы боитесь потерять себя.
И самое странное то, что боятся потерять себя только те люди, которые не обладают собой. Те же, кто обладает собой, не боятся.
Поэтому это действительно вопрос разоблачения.
Вам нечего терять; вы просто верите, что вам есть что терять.
Как-то я ехал в поезде с Муллой Насреддином... и появился контролер. Я показал ему мой билет, а Мулла стал искать свой. Он открыл один чемодан, затем другой, проверил все свои карманы — пиджак, брюки, рубашка, — но я заметил, что он намеренно пропускает один карман.
Даже контролер, глядя на него, сказал: «Не волнуйтесь. Вы известный человек. Не может быть, чтобы вы ехали без билета; он, должно быть, где-то у вас лежит. У вас столько багажа. Скоро я буду делать второй обход. К тому времени вы, наверное, найдете его».
Он ушел, а Мулла все потел и искал свой билет.
Я сказал: «Мулла, я могу видеть только одно: ты ищешь повсюду, но не заглядываешь в один карман».
Он сказал: «Даже не поднимай этот вопрос, ведь я и так уже в такой беде».
Но я сказал: «А какое отношение к этой беде имеет этот карман?»
Он сказал: «Он имеет к ней самое прямое отношение. Это единственное место, в котором, как я надеюсь, может быть билет, и я не хочу потерять эту надежду. Позволь уж мне сперва просмотреть все остальное. Это моя последняя надежда; я тоже знаю, что пропускаю этот карман. Контролер смотрел на этот карман, ты тоже смотришь на этот карман. Тут дело не в моей невнимательности. Я совершенно сознательно пропускаю его, потому что, если билета там нет, тогда его нет нигде».
Страх приближения к учителю — это страх разоблачения.
Кто знает? Когда вы приближаетесь к учителю, то в его присутствии, в его свете вы можете обнаружить, что вы не существуете. И это будет почти смертью... больше, чем смертью.
Поэтому люди соблюдают определенную дистанцию.
Наблюдая за дикими животными в джунглях, в горах, ученые пришли к открытию: у животных есть территориальные владения, каждое животное имеет свою собственную территорию. Если вы не заходите на его территорию, животное не будет вас беспокоить, но если вы заходите на его территорию, вы оказываетесь в опасности, животное может броситься на вас. Фактически, животное чувствует опасность: вы находитесь на его территории, приближаетесь слишком близко, и кто знает, друг вы или враг?
И у животных есть весьма странный способ создания демаркационной линии вокруг своей территории. Вы видели, как мочатся собаки? Это они помечают свою территорию. Каждая собака имеет свою собственную территорию; она создает ее не при помощи видимых стен и оград, а при помощи запаха. Другие собаки сразу же улавливают этот запах: «Эта территория принадлежит какой-то собаке — надо быть осторожным».
И то же самое делают даже львы, они обходят большую территорию и помечают ее своей мочой. А их моча имеет очень сильный запах; ни одно животное не бывает настолько нечувствительным, чтобы не учуять его. И раз учуяв этот запах, оно будет избегать этого места — это запретная зона.
Ученые, изучавшие все это дело, пришли к определенному выводу. Почему эти животные так сильно заинтересованы в том, чтобы удерживать свое определенное пространство и не позволять никому заходить туда? Ученые сочли, что это — страх. Другое животное может оказаться смертью. Лучше предупредить его, и лучший способ защитить себя — это атаковать первым, прежде чем атакуют тебя. Поэтому, если кто-то заходит на твою территорию, ты атакуешь его, прежде чем он атакует тебя; и тот, кто атакует первым, имеет больше шансов победить.
В зоопарках, где человек держит животных в небольших пространствах...
Психологи были поражены, узнав, что в дикой природе животные никогда не сходят с ума, никогда не совершают самоубийства, никогда не становятся гомосексуальными, никогда не нападают на других животных своего собственного вида. Но в зоопарке они начинают делать странные вещи: они становятся гомосексуальными, они начинают нападать на животных своего вида. В любых других обстоятельствах ни одно животное, за исключением человека, не нападает на представителей своего вида. Это прерогатива человечества — только человек убивает другого человека. Лев никогда не убивает другого льва.
Но в зоопарке случается так, что они теряют весь свой природный инстинктивный разум; они начинают сходить с ума, становиться помешанными. И, странное дело, они даже начинают совершать самоубийства; и причина заключается в том, что у них была отнята их территория и они живут в постоянном страхе. Так много животных и так близко — они не могут спать, они не могут расслабиться, ведь могут напасть другие животные.
Они утратили свою свободу, они утратили свой сон, они утратили свою нормальную психику. И при таких условиях жизни наступает момент, когда лучше совершить самоубийство, чем жить в таких мучениях. Вы не видите их муки, так как вы не знаете, что они страдают по особой причине: им нужно пространство.
И по мере того как человечество увеличивается в численности, растет количество убийств, преступлений, гомосексуалистов и лесбиянок. Люди вовсю совершают самоубийства. Война кажется единственным делом, к которому мы готовимся; кажется, война — это единственное, для чего мы родились.
Возможно, это — из-за потребности в пространстве. Возможно, человек утратил свое чувство пространства.
Только посмотрите, какая потребность в пространстве имеется в пригородном поезде. Посмотрите, какая потребность в пространстве имеется на дороге. Если вы понаблюдаете внимательно, то даже в пригородном поезде люди стоят таким образом, чтобы никто не касался их, они все еще предпринимают последнее усилие держать определенную дистанцию. Это может быть очень маленькая дистанция, всего лишь несколько дюймов, но и она дает им пространство для дыхания.
Психологически человек боится приближаться к кому бы то ни было, чье присутствие может стать разоблачением, чьи глаза могут оказаться слишком проницательными, подобными рентгеновским лучам, кто может увидеть вас насквозь.
И вы боитесь, что, может быть, ничего не будет обнаружено — никого нет, дом пуст.
И то же самое верно в отношении вопросов: вы боитесь задавать подлинные вопросы, исходящие из вашего невежества, потому что тем самым вы будете давать возможность разоблачать вас как невежественного человека.
Каждый претендует на то, что он знающий.
В моем родном городке жил один человек... слегка тронутый, поэтому я проявлял к нему очень большой интерес. Я всегда интересуюсь людьми, у которых мозги слегка набекрень; они — особые люди.
Его имя было Сундерлал, но я стал называть его «доктор Сундерлал». Сперва он не мог поверить в это — почему я называю его доктором? Он спросил меня: «Ты сказал
Я ответил: «Ты и есть "доктор". В этом городке нет более знающего человека, чем ты».
Он сказал: «Это верно».
Я сказал: «В этом городке ты — "Доктор литературы", "доктор"».
Он сказал: «Ты шутишь?»
Я сказал: «Зачем мне шутить? Факт есть факт. Если хочешь, я могу привести несколько человек в качестве свидетелей».
Он сказал: «Нет, нет, в этом нет необходимости. Я доверяю тебе; если ты говоришь это, то, должно
