исчезнет, она не может этого избежать. Но что мы имеем в виду под опасностью? Исчезновение. Только тот может отправиться в путешествие к Богу, кто готов исчезнуть, умереть.
Смерть не стирает нас совершенно, как это делает медитация, потому что смерть лишь разделяет нас с одним телом и соединяет с другим. В смерти вы не меняетесь; меняются лишь ваши одежды. Вы остаетесь прежними. Поэтому смерть не так опасна, как мы привыкли думать. Медитация гораздо опаснее смерти, поскольку в то время как смерть только срывает с вас одежду, медитация вырывает вас из вас.
Медитация есть абсолютная смерть.
В прошлом те, кто знал, говорили, что медитация есть смерть, тотальная смерть. В медитации меняются не только одежды, меняется все. Но если река хочет стать морем, она должна рискнуть своей жизнью. На самом деле, река ничего не теряет, когда впадает в море; она совершенно ничего не теряет, она вырастает до моря. И когда уголь превращается в алмаз, он ничего не теряет; он дорастает до алмаза. Но пока уголь остается углем, он боится потерять себя. И пока река остается рекой, она боится потеряться. Как она может знать, что, встретившись с морем, она ничего не потеряет, что она превратится в само море?
Человек встречается с той же опасностью в отношении медитации.
Этот же друг спрашивает, почему мы должны рисковать, если опасность так очевидна.
Необходимо понять это немного глубже.
Истина в том, что, чем больше мы рискуем, чем более опасно мы живем, тем более мы живы. И чем больше мы боимся, тем более мы мертвы. На самом деле, для мертвеца не существует никакой опасности. Единственная, серьезная опасность для мертвеца — то, что он не может умереть еще раз. Умереть может только тот, кто жив. И чем более он жив, тем интенсивнее он может встретить смерть.
Рядом с камнем расцветает цветок. Камень может сказать цветку: «Какой ты глупый. Почему ты идешь на риск и становишься цветком? Разве ты не знаешь, что твои лепестки облетят еще до заката?» Быть цветком действительно очень опасно. Но быть камнем совершенно не опасно. Цветок увянет вечером, а камень будет неизменно лежать на своем месте. Камню не приходится сталкиваться с большой опасностью, потому что он не живой. Чем больше ты жив, тем больше опасность.
Человек бывает в опасности лишь в той мере, в которой он жив. Чем он более жив, тем больше опасность. Медитация - величайшая из существующих опасностей, потому что медитация есть дверь, ведущая к достижению самого значительного в жизни — высшего.
Но друг хочет узнать, зачем вообще нужно идти в нее, если это опасно. Я говорю: в нее нужно идти именно потому, что это опасно. И я говорю также: не идите туда, где нет опасности. Никогда не идите, если это не опасно, потому что это не что иное, как смерть. И если есть опасность, вы должны идти, потому что там возможна жизнь в избытке.
Но мы все любим безопасность. Мы боимся опасности, мы бежим от нее, мы прячемся от нее. И в этой сделке мы теряем саму жизнь. Многие люди теряют жизнь, пытаясь спасти ее. Только те живут, кто не бережет жизнь, кто живет в избытке, кто живет опасно. Конечно, опасность есть, и именно поэтому вы должны идти. И это величайшая из возможных опасностей. Подниматься на Эверест не опасно. Лететь на Луну тоже не так опасно, хотя недавно несколько астронавтов сбились с пути. Опасность велика, но эта опасность ограничивается телом; в смерти меняется только тело. Но опасность медитации больше, чем опасность путешествия на Луну.
Но почему мы так боимся опасности? Думали ли вы когда-нибудь, почему мы так сильно боимся опасности? За всеми этими страхами стоит невежество. Мы боимся, что нас ждет конец; мы боимся исчезнуть; мы боимся, что можем умереть. Поэтому мы делаем все возможное, чтобы защититься, обезопаситься, укрепиться, закрыться и спрятаться от опасности. Мы делаем все возможное, чтобы убежать от опасностей; мы стараемся убежать от них всеми известными средствами.
Я слышал одну историю. Я слышал, что один король построил большой дворец, но в нем была всего одна дверь, один-единственный вход, чтобы король был в безопасности. Во дворце не было других дверей и окон, чтобы враг не мог проникнуть через них. Так что это была скорее могила, чем дом. Но даже единственная дверь грозила опасностью, потому что убийца мог войти через нее во дворец, а затем выйти. Поэтому король поставил возле этой единственной двери множество вооруженных охранников.
Соседний король приехал к нему, услышав, что его друг построил дворец, такой безопасный, какого не было ни у одного из королей. И он был доволен, увидев его — он сказал, что ни один дворец не был так хорошо защищен; здесь не было абсолютно никакой опасности от врагов. И еще он сказал, что хотел бы построить такой же дворец для себя.
Когда два короля вышли из нового дворца, гость еще раз выразил другу свое восхищение этим красивым и безопасным дворцом и сказал, что он хотел бы построить для себя нечто подобное. Но, когда он прощался со своим другом и уже садился в карету, нищий, сидевший рядом, залился звонким смехом. Хозяин дворца спросил, почему он смеется. Нищий сказал: «Насколько я понимаю, в конструкции этого дома есть одна ошибка. Я сижу здесь с того времени, когда был построен этот дворец. И все это время я ждал возможности поговорить с вами об этом. Здесь есть ошибка — всего одна ошибка».
Король заинтересовался этим, и нищий сказал: «Одна дверь, которую вы разрешили сделать, - это опасность, она опасна. Возможно, никто не сможет проникнуть в дом, но смерть наверняка войдет через эту дверь. Поэтому я предлагаю вам войти внутрь и заложить эту дверь кирпичами изнутри. Тогда вы будете абсолютно защищены, поскольку даже смерть не сможет войти».
Тогда король сказал: «Ты сошел с ума. В этом случае смерти не нужно будет входить во дворец, потому что, как только дверь будет замурована, я буду мертв. Этот дом станет могилой».
Нищий сказал: «Это и так могила, если не считать одной двери. И вы согласны, что она превратится в могилу, если эту дверь убрать». Король кивнул головой, и нищий добавил: «Чем больше дверей убрать, тем больше похоже на могилу. Теперь осталась лишь одна дверь».
Нищий продолжал: «Было время, когда я тоже жил, закрывшись в доме. Но потом я обнаружил, что жизнь взаперти подобна смерти. Вы тоже можете видеть, что, если замуровать единственную дверь в вашем доме, он превратится в могилу. Я разрушил все стены дома, в котором жил, и теперь я живу под открытым небом. И, как вы говорите, если дом полностью закрыт, он будет совершенно мертв, так и я говорю, что если он открыт и не защищен со всех сторон, он будет полон жизни. Я повторяю: когда он совершенно открыт и незащищен, он становится жизнью — жизнью в избытке. Это довольно опасно, но это жизнь в избытке».
Это опасно, и именно поэтому я приглашаю вас. Именно по этой причине вам следует идти. Уголь, а не алмаз, встречается с опасностью. Река, а не океан, в опасности. Это вы встречаетесь с опасностью, а не Бог внутри вас. Поэтому сейчас вы думаете о себе. Если вы хотите спасти себя, вы потеряете Бога. А если вы хотите найти Бога, вам придется потерять себя.
Однажды кто-то спросил Иисуса: «Что я должен делать, чтобы найти Бога, о котором ты всегда говоришь?» Иисус сказал: «Ты ничего не должен делать, кроме одного: потерять себя. Не спасай себя». Этот человек сказал: «Что ты говоришь? Что я выиграю, если потеряю себя?» Иисус ответил: «Лишь тот, кто потеряет, найдет себя, а тот, кто спасет себя, потеряется навеки».
Если у вас есть еще вопросы, вы можете спрашивать.
У меня спрашивают: Когда кундалини начинает просыпаться, как происходит, что на ее пути возникают препятствия и ее течение блокируется? Какова причина этого? И что мы должны делать, чтобы заставить ее двигаться вновь?
Причин не много; причина одна. Она в том, что мы не вызываем ее, не провоцируем ее изо всех сил, что мы не вкладываем в ее пробуждение всей своей энергии. Наши усилия всегда фрагментарны и неполны; они никогда не тотальны. Что бы мы ни делали, мы делаем это вполсердца. Мы никогда ничего не делаем тотально. Это препятствие; других препятствий нет. И никаких препятствий не будет, если мы делаем что-то тотально. Но за все наши жизни мы приобрели привычку останавливаться на полпути, мы никогда не проходим весь путь. Даже если мы любим, мы делаем это вполсердца; мы любим человека, и в то же время ненавидим его. Это звучит странно: мы ненавидим того же человека, которого любим. Мы любим человека, мы хотим жить ради него, но временами мы думаем о том, чтобы убить его. Трудно найти влюбленного, который не думал бы о том, чтобы его возлюбленная умерла. Наша жизнь всегда разделена, всегда состоит из двух половин. И эти половины всегда тянут нас в разные стороны. В отличие от двух ног, правой и левой, которые идут в одном направлении, две половины нашего разделенного ума двигаются в разные стороны.
