интеллектуалами, именно поэтому они лают друг на друга. Вы не можете запретить собакам лаять друг на друга, и вы не можете запретить интеллектуалам лаять друг на друга. В них есть сходство. Возможно, собаки рождаются интеллектуалами, или интеллектуалы рождаются собаками. Может статься, что происходит и так, и иначе.
За пределами вашего интеллекта находится чувство. Оно также называется интуицией, это название более корректно с точки зрения науки. Но очень немногие люди реагируют на интуицию, потому что для этого вам нужно выйти за границы интеллекта, и медитация — это единственный способ. Но медитация, к сожалению, не бывает частью вашего образования. Образование заканчивается на уровне интеллекта, создавая конфликтную ситуацию между инстинктом и интеллектом, порождая раскол и шизофрению, от чего вы будете страдать всю жизнь.
Если же вы медитируете, тогда начинает происходить нечто за пределами интеллекта. Вы можете называть это сердцем, вы можете называть это интуицией. У этого явления нет аргументов, но есть сильные ощущения. Но это еще не конец всей вашей природы. За пределами третьего уровня есть четвертый уровень, у которого нет названия. На Востоке он называется просто
Природа — это громадное слово. Она начинается с инстинкта и заканчивается четвертым уровнем,
А привычка питает вас, вы учитесь ей у других людей.
Например, когда я был студентом, я захотел учиться в аспирантуре и получать в этот период стипендию. Мой профессор был абсолютно уверен в том, что я имею на это право. Единственная большая трудность состояла в том, что я мог поспорить о чем-нибудь с заместителем ректора. Поэтому мой профессор, который возглавлял факультет философии, пошел вместе со мной, чтобы не дать мне спорить. По пути он постоянно повторял мне: 'Послушай, все зависит от него. Это особая стипендия, ведь деньги поступают из особого фонда этого заместителя ректора. Другие стипендии очень маленькие, а это самая большая стипендия, и ты нуждаешься в ней'.
Он знал о том, что на все деньги, получаемые мной из дома, я покупал книги. Я соглашался даже на голодание, но не мог устоять… если я видел в книжной лавке университета новую книгу, я не мог не купить ее. Мой декан оказывал мне поддержку, которая была в его силах. Зная о том, что я могу голодать, но все равно куплю книгу, он распространил информацию, которая звучала так: 'Я буду оплачивать его счета за обеды и за все, что ему нужно, поэтому не требуйте с него денег'. Он хотел, чтобы я получал самую большую стипендию, ведь тогда я мог бы покупать столько книг, сколько захочу.
Он уговаривал меня молчать всю дорогу до кабинета заместителя ректора: 'Помни только о том, что у тебя есть один недостаток. Не ввязывайся в спор с этим стариком, иначе все твои достоинства не помогут тебе. Все в его руках'. Я хранил молчание и ничего не комментировал, и он спросил меня:
— Почему ты молчишь? Я опасаюсь за исход вашей встречи.
— Вы не в силах убедить меня, я не могу ничего обещать, — ответил я. — Если он станет провоцировать меня, тогда мне уже не будет дела ни до какой стипендии. Я не упущу возможность хорошей дискуссии.
— Ты безумец, — сказал мой профессор, — но я буду сидеть рядом с тобой, и я стану тянуть тебя за рубашку всякий раз, когда ты начнешь спорить. Так я буду напоминать тебе о том, что ты забываешься.
— Вы можете делать все, что вам захочется, — стоял я на своем, — но я ничего не обещаю вам.
— Ты упрямец, — заявил профессор.
— Я не упрямец, — ответил я. — Если он не станет провоцировать меня, тогда я не скажу ни слова.
Но стоило мне войти в кабинет, как заместитель ректора тотчас же спровоцировал меня.
— Зачем ты отращиваешь бороду? — задал он вопрос.
Декан моего факультета посмотрел на меня, и я увидел в его глазах мысль: 'Все кончено! Не будет у него никакой стипендии!', потому что я ответил заместителю ректора:
— Вы задаете мне абсурдный вопрос. Моя борода растет сама собой. Я не ращу ее, я не тяну эти волосы наружу.
— Это верно, — согласился он, — но ты же можешь побриться.
— Тогда встает другой вопрос, — сказал я. — И вас можно спросить, почему вы бреете бороду, которую дала вам природа? Вы не можете задать такой же вопрос, потому что я не ращу бороду, как я не ращу свой нос. Что же мне ответить, если меня спросят о том, почему я не отрезаю себе нос? А почему вы бреетесь дважды в день?
Заместитель ректора был старым профессором истории из Оксфорда. После того, как он вышел на пенсию, его приняли в нашем университете на должность заместителя ректора.
— Вы должны ответить мне, — настаивал я.
— Ты задаешь мне вопрос, о котором я никогда не думал, — признался он. — Кажется, ты прав. Почему я начал брить бороду? Я думаю, что это произошло только потому, что все вокруг меня тоже брились.
— Это всего лишь привычка, — заключил я. — Вы слепо живете в своей привычке. Вы даже не осознаете причину, по которой бреете бороду дважды в день. А подражание другим людям не выказывает большой интеллект, и вам следует спросить у них, почему они бреются. Вы обнаружите, что они дадут вам тот же ответ, ведь они подражают окружающим их людям.
— Подумайте об одной возможности, — предложил я. — А что, если женщины начнут отращивать бороды? Это возможно. Стоит только начать делать женщине инъекции определенных мужских гормонов, и у нее начнет расти борода и усы. Вы думаете, у женщины будет красивая внешность?
— Боже правый! — воскликнул он. — Вовсе нет, она будет выглядеть ужасно.
— То же самое верно в отношении вас, — продолжил я. — У вас отвратительная внешность без бороды, потому что борода — это естественное явление.
Когда я произнес фразу 'у вас отвратительная внешность без бороды', мой профессор начал истово трясти меня за рубашку и больно лягаться.
— Господин профессор, — сказал я ему, — вы же пришли сюда не для того, чтобы трясти меня за рубашку и пинаться.
А заместителю ректора я заявил:
— Вам нужно вмешаться. Он мешает нашему разговору.
И по сей день я помню лицо моего профессора, господина Роя! Он не мог поверить в то, что я мог вот так с ним обойтись.
— Профессор Рой, — заметил заместитель ректора, — вы ведете себя некорректно.
— Я предупреждал его всю дорогу, — сказал я, — но он очень хочет, чтобы я получил эту стипендию, поэтому он не желает, чтобы я спорил с вами. Но мне нет дела до этой стипендии, меня занимает лишь истина, которая может быть со стипендией или без нее.
Заместитель ректора посмотрел на меня и объявил:
— Не волнуйся о стипендии.
Он не стал спрашивать о моих успехах, о том, заслуживаю я стипендию или нет. Он просто подписал приказ.
— Ты мне понравился, — сказал он. — Ни один студент ни разу не осмелился сказать мне о том, что у меня отвратительная внешность. И я не смог ответить на это! Может быть, ты прав, потому что я веду себя неестественно, а ты ведешь себя естественно. И я хотел бы, чтобы ты порой заходил ко мне в кабинет. Ты всегда встретишь у меня радушный прием. Можешь заходить, чтобы просто перекинуться словом. Мне пришелся по душе этот короткий диалог с тобой.
Мой профессор был поражен. На обратном пути он хранил полное молчание.
— Что случилось? — спросил я. — Вы так молчаливы.
— Я раздумываю над тем, какой ты человек, — ответил он. — Тебе удалось так быстро добиться его подписи, и ты сказал ему в лицо, что у него отвратительная внешность. А нам известно о том, что это злой и
