из местных. Оказалось, клал. Красивую молодую рабыню из дома. Она ему понравилась, и предводитель забрал ее с собой. Девушка тоже, вроде, была довольна. Мириам огорчилась. Дора вернулась в каравансарай, собрала рабынь, рассказала, что произошло в форте. Потом приказала Мудре идти за собой и пошла осматривать форт. Рабыни мужского дома были в тихом ужасе: мужчин в форте не осталось, и их ждали бараки. Рабыни бараков впали в уныние. Мужчины ушли, а с ними ушли все надежды попасть из бараков в дом. Дора разыскала матку. Та пила с утра крепкое пиво и лила слезы. Дора приказала Мудре привести четырех самых сильных женщин. Те, по ее приказу, раздели матку, связали и сунули головой вниз в бочку с ледяной колодезной водой. Когда ноги перестали дергаться, Дора приказала вынуть несчастную из бочки, подвесить вниз головой и откачать. Вода и пиво ударили изо рта фонтаном. Через пять минут матка пришла в себя, слабая, но трезвая как стеклышко. Дора приказала привязать ее к столбу наказаний.
– Коровы не доены! – плеть первый раз обрушилась на спину женщины.
– Овец никто в поле не выгнал! – рядом с первой легла вторая полоса.
– Рабыни не кормлены! – это было некоторым преувеличением. Пользуясь случаем, рабыни сами о себе неплохо позаботились. Отчего коровам тоже стало легче, хотя сырые овощи с парным молоком – не лучшая комбинация. Вообще, рабыням в форте жилось лучше, чем в городе. И кольца в груди никто не вставлял. Да и зачем? Куда тут убежишь? Лес – не город. Найдут.
– Не надо больше, госпожа. Я все поняла, – взмолилась матка. Дора распорядилась ее развязать и отдала плетку. Матка принялась отдавать приказы, подкрепляя их затрещинами.
– Разреши спросить, кто ты, госпожа? – попросила матка, когда работа закипела.
– Кэптэн Дора. Остановилась в вашем форте на ночь.
– Ты не из этих, вчерашних?
– Нет. – Дора задумчиво осмотрела матку с ног до головы. Та съежилась. – Ты сегодня вела себя плохо. В караване так не делают. Если кэптэн погиб, сразу же кто-то его заменяет. А ты напилась.
– Так ведь…
– Ты матка! Без мужиков не знаешь, что делать? На тебе весь форт держится. Мужики только и умеют, что мечами махать, а всю работу твои бабы делают. Отбери самых толковых женщин и пошли на вышки.
– Убьют ведь…
– Кто, глупая? А если завры на поля пойдут, что зимой делать будете? Поняла, бестолковая? Так всем и объясни. Ты теперь самая главная в форте. Вслух этого не говори, свободные дуры обидеться могут, но сама все время помни. Ясно?!
– Поняла, госпожа.
– Про кузню не забывай. Тоже теперь в твоем хозяйстве.
– Никто ж не умеет…
– Там что, рабынь нет?
– Как не быть? Есть. Но они не из бараков. Не мои.
– Будут твои. Назначь их кузнецами и дай в помощь кого посильней. Они все видели, как мужики делают, пусть теперь сами молотами махают.
– Госпожа, у меня власти такой нет.
– Делай, что я сказала! – рявкнула на нее Дора и быстрым шагом пошла назад.
Мириам нашла быстро. Стоило только заглянуть в комнату, откуда доносились громкие, недовольные голоса. Спорили, конечно, Греб с Крисом. Мири сидела и внимательно слушала. Рэй, вальяжно развалясь, потягивал пиво. Он, как и Дора, ничего не понимал в споре. И не вмешивался.
– А, Дора, подойди сюда, – окликнул ее Греб. – Ответь на вопрос. Допустим, твоему каравану поручили перевезти шерсть. Должна ли ты из этой шерсти скрутить нитки и связать носки.
– Если мой караван наняли, чтоб везти шерсть, то нет.
– Слышишь, что умная женщина говорит! – взревел Греб.
– Подожди, господин. Но если я сама купила шерсть, и караван застрял где- то в горах до весны, то почему бы и нет? И рабыни при деле, и носки можно дороже продать.
– Ха! – заявил Крис.
– У нас – первый случай! – возмутился Греб. – Нам поручено найти придурка. Остальное – не наши проблемы. Даже если он не телепат, а обычный гипнотизер, нас это не касается.
– Но ты-то знаешь, зачем и для чего он нужен.
– Я много чего знаю. Но я хочу избавиться от этого, – Греб постучал пальцем по толстому стальному браслету на правом запястье. – Это моя цель. Для этого нужно найти человека, который – возможно – телепат. Все. На этом мои функции кончаются. Остальное – не мое дело.
– Тебя абсолютно не волнует, для чего мы это делаем?
– Волнует. Но не так, как тебя. Мириам стерильна, детей у нас не будет, поэтому положительные аспекты меня не затронут. Из отрицательных – постоянная необходимость носить медальон – не настолько тяжелая проблема, чтоб отказаться от дела.
Дора больше не слушала мужчин. Они перестали кричать и теперь спорили спокойно.
– Мири, что мне делать? – пожаловалась она.
– А в чем проблема? – заинтересовался Крис. Дора рассказала.
– У тебя столько власти, сколько ты на себя возьмешь, – возразил Греб. – Ты здесь человек новый, тебя никто не знает, никто о тебе не слышал. Кем сама себя назначишь, тем и будешь. Но помни, что на всю революцию у тебя сутки. Так что действуй смелее. А мы поддержим.
– И ошейник могу чужой рабыне дать?
– Глупышка, все, что угодно.
– Железный?
– Хоть золотой. У тебя даже преимущество. По вашим дурацким обычаям мужчина двух ошейников не дарит, но про женщин там ничего не сказано. Вот и пользуйся.
– Я хочу сделать как лучше, но это же против закона.
– А кого здесь сейчас интересует закон? Этих баб рыдающих? Добро должно быть с кулаками. Запомни это.
– Я тогда общество на собрание соберу.
– Подожди, – остановил ее Греб. – Вот это – рано. Надо подготовить общественное мнение. Мири, займись этим.
– В каком аспекте, милый? Разделяй и властвуй, или политика кнута и пряника?
– Кнута и пряника. Хотя, на пряник времени не хватит, так что просто запугивай. Проинструктируй рабынь, пусть у колодца побазарят. Поупражняйся на площади с Мымрой.
– Девушку зовут Мудра. – Мири уже выходила в дверь.
– До заката четыре часа. Успеем? – поинтересовался Крис.
– Идем, поможем. Расскажем местным, как она в городе стражниками командовала. Рабыни этого не видели, рассказать не смогут. Рэй, ты не слышал, как ей ночью городские ворота открыли? Идем, расскажу. А ты, Дора, сиди здесь и никуда два часа не выходи.
– Слушаюсь, господин.
Мужчины вышли, Дора осталась одна. Она села у окна и задумалась о том,
