память в дракона. Ты останешься сама собой. Дракон будет знать все, что знаешь ты. Но ты не станешь драконом.
– А мое тело?
– Мгновенно и безболезненно. На атомы.
– Я все поняла. Дальше не объясняй. Кир, зачем они мне это предлагают?
– Хотят, чтоб ты была счастлива.
– Ты им веришь?
– Не знаю.
– Врешь! Веришь. Кир, ты зачем щит надел?
– Чтоб ты не узнала того, что тебе знать не следует.
– А что мне знать не следует?
– Я тебе потом скажу.
– Глупенький! Перед тем, как надеть щит, его включить надо!
Кто я теперь? Голова – два уха.
– Кир, не сердись, пожалуйста. Я же слово дала – когда ты без щита, говорю только правду. А насчет Великого Дракона не беспокойся. Он не в курсе. Еще предупредить хочу. Будь осторожен с Катрин. Она не простой дракон. Она чувствует ложь. Это не телепатия, но что-то близкое.
Месяц назад я думал, что живу в простом и понятном мире. Куда он делся, а? Летим домой, Медвежонок.
– Кир, прости, но я не могу, – отвечает вслух Шейла. – Мне надо решить, как жить. Я уже хотела согласиться стать драконом, а ты все испортил.
– Вот ты и решила. Менять мозг – это то же самое. Это уже будешь не ты, а кто-то с твоей памятью. Ты – это мозг.
– Блин!
– Не ругайся.
– Не ругайся, да? Ты понимаешь, что ты наделал? Что мне, теперь всю жизнь торчать на этой гребаной планете? Катрин обещала, что с новым мозгом я смогу в любой толпе хоть сутками! Без всякой головной боли! Мир посмотрю! Драконов смогу слышать. А ты!!! Подвинься!
Сдвигаюсь, и она садится рядом.
– Кир, не волнуйся за меня. Я тебя очень люблю, просто должна побыть одна. Я решу, и вернусь к тебе. Я всегда в тайгу ухожу, когда что-то обдумать надо. Специфика организма такая. А драконов больше не ненавижу. Но они все равно сволочи! Они отняли у меня победу!
– Не понимаю.
– Сдались без боя! Это же не победа, это мечта всмятку, когда противник сам на лопатки ложится.
– Теперь понимаю.
– Ты неправильно понимаешь. Раньше я была слабее их, и ничего не могла сделать. Они огромные, сильные, а я маленькая. А теперь я у тебя научилась сражаться, а сражаться не с кем. Они передо мной брюхом вверх стелятся. Это ты виноват. И планета эта дурацкая. На ней не получается ненавидеть. Лети домой, Кир. Я вернусь. Все обдумаю, и вернусь.
Назад лечу на флаере. В гараже метеостанции есть еще один. Я велел киберам привести его в порядок.
В прихожей киберы кончают монтировать нуль-кабину. Достаю рацию и сообщаю об этом Шейле.
– Я знаю, – отвечает она. – Это я велела. Чтоб ты мог с друзьями видеться. Об энергии не беспокойся, за все платят драконы.
Сажусь за компьютер и вызываю на связь Катрин.
– Как прошли переговоры?
– Скверно, Кир. Она требует невозможного. Хочет видеть Вредин и ящеров. Не знаешь, зачем ей ящеры?
– Догадываюсь. А вы?
– А я согласилась. Дура, правда? Мрак еще не знает. Ох, боюсь, боюсь, боюсь…
– Я хочу поговорить с Гребом.
– Это просто. Запиши код…
– … Вы должны снять щит и открыть душу дочери.
– Ты что, не понимаешь, что ты – моральный урод! Ты даже не рассердился, когда узнал, что она твои мысли читает. Это ТВОИ мысли! Твое нутро! Или в тебе нет ничего такого, что от других спрятать хочется?
– От других – да. Но не от дочери же!
– От нее – в первую очередь.
Я перевел взгляд с циновки, на которой, неимоверно изогнувшись, готовились к схватке два тигра, на шелковый халат хозяина, расшитый черными драконами. Почему-то подумалось, что из таких широких руковов вышла бы отличная юбка для Шейлы. Две юбки. Подошла Мириам, плавным текучим движением опустилась на колени, поставила перед нами крохотные чашечки с сакэ. Нет, не похожа она на киборга. И на островитянку не похожа, несмотря на кимоно, палочки в прическе и белые носки, заменяющие тапочки.
– Кир, пойми пожалуйста, – убеждает меня Мириам, – она – представитель новой цивилизации. Это не важно, что вся цивилизация состоит из одного человека. Между цивилизациями должно быть равноправие, согласен?
– Да.
– Мы не можем читать ее мысли. Она наши – может. Это нарушает гармонию. Щит восстанавливает гармонию – и только. Есть еще такое понятие, как менталитет. Острова – очень маленькая, густонаселенная страна. В ней очень ценится уединение, потому что физически уединиться практически невозможно. Из-за этого еще выше ценится духовное уединение. Даже лицо – оно для других, напоказ. Недаром ведь о нас говорят, что у японцев шесть лиц и три сердца. Душа – это маленькая крепость, куда нет входа никому.
– Но я же не прячу от нее ничего.
– Ты – блаженный, – резко говорит Греб. – Человечество велико, в нем встречаются любые отклонения. Если отклонение велико или опасно, человека пытаются лечить. Твое отклонение незаметно и неопасно.
– Спасибо, – только и нашелся я.
– Нет, тебе спасибо. Шейле очень повезло, что драконы нашли тебя. Кстати, искали два с половиной года. Я был против твоей кандидатуры, но сейчас вижу, что ошибся. Твое здоровье.
Выпиваю подогретое сакэ за свое здоровье. Гадость эта сакэ. Можно считать разговор оконченным, пора прощаться. Друг друга не поняли.
– Могу я посмотреть на комнату, где жила Шейла?
Так же плавно, как села, Мириам поднялась с колен. Иду за ней на другую половину дома. Здесь нет ни ширм, ни раздвижных стенок из промасленной бумаги. Европейский стиль. Мириам по дороге надевает тапочки, буквально на секунду скрывается за дверью и появляется уже в ковбойке и потертых джинсах.
В комнате Шейлы бардак не хуже, чем в моей. На стене висит меч в ножнах. Взглядом спрашиваю разрешение и обнажаю грозное оружие. Можете мне не верить, но этим мечом сражались! Им убивали. Это не бутафория, это боевое оружие, грубо выкованное, с выбоинами и зазубринами на лезвии. И взято оно не из музея. Сталь клинка может пережить века, но дерево рукояти
