в них стояли слёзы. Молодая женщина была очень хороша — простой свитер и брюки не скрывали стройной фигуры, густые, чуть вьющиеся волосы были заплетены в короткую, но очень толстую косу, нежная кожа не нуждалась в косметике.
— Во-первых, успокойся, — сказал Сергей, — а во-вторых, выслушай меня.
И он в нескольких словах рассказал ей об утреннем приключении.
— И теперь мы имеем, — закончил он свой рассказ, — два чёрных чемоданчика в наличии и целую свору бандитов на хвосте. Приходил к тебе, дорогая жёнушка, не человек из органов, а человек из банды.
Назвав Лизу жёнушкой, Сергей Анатольевич бросил на неё испытующий взгляд, но молодая женщина не возразила, и Громов заметно приободрился.
— А в чемоданчиках-то что? — спросила она, заворожено глядя на супруга.
— А вот теперь мы их откроем! — произнёс он торжественно и, щёлкнув замками, приподнял обе крышки.
— Ого! — увидев пачки денег, охнула Лиза, — это же целое состояние! Нужно как можно скорее подбросить этот чемодан бандитам, чтоб отвязались.
— Не поможет, — вздохнула Гончарова, — в живых нас не оставят.
— Почему?
— А потому что много знаем.
— Что знаете?
— Может быть, ноутбук не открывать? — встревожено спросил Сергей Наталью Николаевну, — чтобы Лизу не впутывать. Пусть она ничего не знает. Если второй раз к ней приедут, то сразу же поймут — она не в курсе. А ты, — повернулся он к жене, — не говори, что мы приходили.
Он хотел было захлопнуть чемоданчик с ноутбуком, но Лиза помешала, схватив его за руку.
— Что в ноутбуке? Я хочу знать! Открой сейчас же!
— Нет, Лиза.
— Да!
— Нет, нет и нет. Наталья Николаевна, уходим!
— Я не пущу тебя! — Лиза вцепилась в рукав куртки Сергея.
— Малыш, я должен уходить. Пойми, если с тобой что-то случится, я не переживу.
— Я тоже не переживу, если с тобой что-то случится! — всхлипнула молодая женщина.
Гончарова, глядя на них, улыбалась.
— Но ты же… — начал Сергей растерянно, — ты же ушла… Я думал, ты разлюбила!
— Я ушла, потому что подумала — ты разлюбил! Ты стал такой рассеянный и равнодушный!
— Но это потому, что я то решал теорему Ферма, то потом надумал вывести Теорию Единого поля…
— Что-о?!
Лиза, широко раскрыв глаза, смотрела на мужа. Сергей смутился.
— Дурь, конечно, полная чепуха, но понимаешь, я чувствую, что я родился для чего-то большего. И ты должна была бы мной гордиться. А кем гордиться, если я ничем не примечательный преподаватель физики в обычной гимназии.
— А я?! А я вообще никто, ничто и звать никак! Обычный работник архива. Даже без кандидатской степени, не говоря уже о докторской.
— Глупенькая! — Сергей нежно прижал голову жены к своей груди, — ты у меня самая необыкновенная!
— Это ты — самый необыкновенный!
На этих словах Лиза откровенно разрыдалась. Наталья Николаевна почла за лучшее тихонько удалиться и осмотреть цветник и огород, где уже были проделаны аккуратные грядки и высажены какие-то растения.
Вернувшись, она застала супругов пристально глядящими в ноутбук. Изображение в нём снова появилось. Увидев спящего на кушетке человека, Лиза пробормотала:
— А он на кого-то похож. Он спит? Да, он не в коме, а просто спит. Лицо спокойное. Удивительное лицо. Ему, похоже, снятся радостные сны. Он совершенно счастлив. Надо же! Впервые вижу такое полностью умиротворённое выражение лица у спящего человека. А люди в белых халатах — это врачи? Где это происходит? В какой клинике? Ты почему молчишь?
Она взглянула на Сергея.
— Он на кого-то похож? — спросил тот.
Гончарова пристроилась рядом с ними на лавочке и с интересом вслушивалась в их диалог.
— Ну, да, похож, — кивнула Лиза, — где-то я видела это лицо. По телевизору? Нет, скорее, на художественном полотне. Может быть, кто-то из художников писал его портрет, а я была на выставке и видела…. Но тогда кто? Я бы запомнила. Всё это очень странно. Тревожно как-то на душе. И потом — почему эта секретность? Что-то особенное есть в этой «картинке». А-а… — догадалась вдруг она, — я поняла! Над этим человеком в какой-то закрытой клинике проводят опыты, а тебе это стало известно. Ты по ошибке получил вот этот ноутбук с изображением. Конечно! Это же понятно! Не может быть у обычного человека такого выражения лица! Ему ввели гормоны счастья, эндорфины! И он весь светится даже во сне! Он абсолютно, беспредельно счастлив! Конечно, это опыты. Где эта клиника находится? Ты ещё не узнал?
Не дожидаясь ответа, Лиза взволнованно произнесла:
— Так вот почему тебя ищут! Произошла утечка информации! Тебе всучили вот этот ноутбук с прямой трансляцией. Кто-то установил там цифровую видеокамеру, настроил ноутбук с функциями беспроводного Интернета, а он попал к тебе, да?
— Чувствуете, какая умница? — похвастался Сергей.
Актриса только развела руками.
— Твой снисходительный тон не уместен, — проговорила Лиза с обидой.
— Да ну, какой там снисходительный?! Я поражён, я потрясён, раздавлен!
Он сиял от счастья. И в эту самую минуту был совершенной копией спящего.
— Свежий взгляд на проблему наверняка поможет нам, — вступила в разговор Наталья Николаевна, — вы, Лиза, в самом деле, могли бы нам помочь. Но, с другой стороны, и риску вместе с нами подвергаетесь.
— Ещё не поздно… — начал было Громов.
— Поздно! — прервала его Лиза, — я уже видела «картинку». И вы должны мне объяснить, что она значит.
— Мы сами ничего не понимаем! — воскликнул Громов.
С экрана компьютера донёсся звонок и все четверо учёных, колдовавших над пробирками и микроскопами, стали подниматься и покидать помещение.
— Они и не подозревают, что мы за ними наблюдаем, — грустно усмехнулась Лиза.
— Вот видите, Сергей Анатольевич, а нас с вами этот аспект нисколько не обеспокоил, — заметила Наталья Николаевна, — Лиза определённо работает «свежей головой» в нашем маленьком коллективе, и с её помощью мы разгадаем, наконец, все загадки и решим все проблемы.
В неведомой лаборатории остались двое — Штайнмахер и ещё один сотрудник. Громов прижал палец к губам. На экране заговорили.
— По-английски! — ахнула Лиза.
Громов вполголоса переводил:
— Аарон, задержитесь на минутку.
Это сказал Штайнмахер, обращаясь к молодому сотруднику. Вместе они подошли так близко к видеокамере, что их лица видны были крупным планом.
— Вы иудей, Аарон?
— Ну вы же знаете, что я еврей, — пожал плечами Аарон.
— Я имею ввиду не национальность. Кто вы по вере? Христианин или же иудей?
— Трудно сказать. Моя мать христианка, а отец иудей.
