– Тебе твоя шутка жизни стоить будет!
Смотрит Хорень на хохочущих вокруг здоровенных викингов и понимает, что их сила. Разозлился, решил, пора норманну про давешний спор напомнить, да только не подберет он тех слов. Хорень толмачу:
– Переводи, собака, но не шуткуй, я норманнский понимаю, говорить только не могу!
И купцу про спор напоминает. А толмач свое лопочет, прислушался Хорень, весь аж позеленел, недаром норманны за мечи похватались. Переводил тот, что, мол, ругает купца ладожанин ругательски, говорит, что слаб он, как новорожденный. Хорень пнул толмача, что было сил, да сам, как мог, закричал купцу и остальным норманнам, что врет тать, не то говорил! От злости да с перепугу и слова нужные вспомнил. Стал сам купцу про спор напоминать. Понял его норманн, снова захохотал:
– Ну, показывай свои ладожские поделки! Посмотрим.
Решил схитрить Хорень, предлагает:
– Давай вернемся, покажу.
Махнул купец, чтоб отпустили Хореня, сам меч в ножны вложил.
– Хочешь вернуться? Возвращайся, я тебя с собой не звал. – И рукой в сторону берега повел. Вздохнул Хорень – и то правда, поглядел вокруг. Хоть не так далеко от Ладоги ладья ушла, и неширок Волхов, до берега доберется, если в воду прыгнет, а что дальше? С собой ничего, ни топора, ни ножа, ни кресала, чтоб огонь разжечь. Жилья вокруг нет, потому норманн и спокоен, знает, что Хореню и бежать некуда. В лесу с голыми руками далеко не уйдешь. Опустил ладожанин голову, прав купец, сам Хорень в его ладью залез, а что теперь делать, и не знает.
Усмехнулся на него норманн:
– Чего ж не бежишь?
Только подумал Хорень, что можно на берегу встречную лодью подождать, как купец и сам это предложил, но только по-другому:
– Пойдут лодьи навстречу, может, кто возьмет…
Вдруг озорно блеснули глаза варяга из-под бровей:
– А то оставайся со мной, поплывешь дале, ты товар хвалить умеешь, будешь помогать. Назад пойдем, сойдешь в своей Ладоге.
Задумался Хорень и не знает, что ответить. Давно мечтал подале сплавать, да своей лодьи нет, а дома жонка с детьми. Тут вроде и нечаянно вышло, может, и правда уйти с купцом мир поглядеть? Да снова про Любаву свою вспомнил, про деток. Купец пытать стал, чего не соглашается, Хорень возьми да и скажи почему. Поглядел на него норманн внимательно, что-то себе надумал, да только не заметил того Хорень, увидел злой взгляд толмача. Понял, что этот враг ему навсегда. Интересно, откуда он? И словенский знает, и чудинский, и еще какой…
Любопытно Хореню на норманнской лодье все, у них и весла не такие, и парус, пока разглядывал, день прошел. Есть дали, пить вон за бортом полно, работать пока нечего, чем не жизнь? А лодья стоит, никуда не девается, хотя и к берегу пристали. Хорень вокруг походил, да приметил, что следит за ним толмач тот, шагу ступить не дает. К вечеру догнали их остальные лодьи, долго смеялись над купцом и над Хоренем. Только неизвестно, над кем больше. Утром двинулись вверх к Ильмень-озеру. Слышал Хорень, что от Ильменя по Ловати совсем немного идут, а потом волоком. Спросил своего Раголда, пойдет ли? Тот только вздохнул:
– Там посмотрим. Как торг будет да погода.
У самого Ильменя увидели знакомого купца из ильменских, собирался вниз к Ладоге. Смотрит Раголд на Хореня, ждет, что тот решит, а ладожанин руками развел, мол, вернусь, дома дети. Варяг вдруг достал тугой кошель с серебром, отсыпал в тряпицу, протягивает Хореню:
– Возьми, передай. Потом отработаешь.
Заскреб Хорень всей пятерней затылок, и взять хочется, и в долги влезать страшно, но поглядел на купчишек разных, и в полосатых халатах, и в тряпицах, поверх голов навороченных, так ему тоже вдаль захотелось… Махнул ладожанин рукой, взял серебро, отнес купцу, чтоб Любаве передал на прожив. Дивится Варша, откуда столько серебра у небогатого Хореня? А тот на норманна показывает, смотри, мол, он дал. Покачал головой Варша:
– Ой, в кабалу лезешь! Гляди, как бы потом не лить слезы горючие.
Снова махнул рукой Хорень:
– Где наша не пропадала! Будь что будет!
Просит передать жонке, чтоб на деньги те жила, пока хватит, ждала честно два ли, три ли года, дальше как знает. И прощенья просит.
Жизнь у Раголда хоть и опасная да веселая, а на нем ни одной зарубочки не оставила, хотя ходил много куда и много с кем дрался, всякого довелось хлебнуть. Да только одного смертушка подстерегает в первой же схватке, поразит стрелой, не в него и пущенной, пробьет грудь, потушит под ней жаркий огонек, что не дает телу остыть, а другого и мечом секут, и стрелой бьют, и копьем колют, а ему все нипочем. Раголд из таких. За то уважает его Хорень, с ним не пропадешь, есть Доля у купца, хотя и молодой тот, не старше самого Хореня, а уже много где бывал, много что видел. И на жизнь вокруг глядит с любопытством, а не только наживу ищет.
Глава 3
С востока на запад в земли Ютландии глубоко врезается фьорд Шлее. Он узок, точно специально вырыт для прохода судов. Даже в сильные шторма волны не добираются до Хедебю, стоящего в самой его глубине, там, где речка Шлее сливает свои воды с морскими. Опасное это место, судам угрожают туманы. Но для тех, кто знает в Шлее каждый камень, они не страшны. А враги пусть боятся. Торговый Хедебю хорошо расположен и хорошо укреплен. Подплыть к селению можно только длинным узким фьордом. Само селение окружает стена, с юга рядом с ней проходит еще одна – Внешняя. С севера Укрепленный холм – Бордхёйде, с которого хорошо видно все, что происходит в заливе. Неподалеку Ратный путь, который пересекает укрепления Ковирке и Главный Вал – Ховедхольд. Можно не беспокоиться. С юга большой торговый город защищен от нападок франков, с моря – от своих же викингов, готовых поживиться и за счет сородичей. Хвала Годфреду, тот много сделал для Хедебю, начав строить защитные валы. Данам издавна мешали франки, воевать с ними на суше викинги просто не могли. Оставалось загородиться, что и было сделано. Правда, сына Карла Великого – Людовика Благочестивого – укрепления Даневирке не остановили, но не все же так сильны и воинственны. Большинство просто не рискует нападать, помня о защитных валах.
Рольф стоял на вершине Укрепленного холма Боргхёйде, крепко расставив ноги, точно находился на палубе драккара, и вглядывался в даль залива. Линия берега у всей Ютландии изрезана не хуже, чем у ее северных соседей. Это хорошо для местных – удобно прятаться, и плохо для чужих – налететь на скалы проще простого. Длинный узкий залив Шлее не оставляет шансов пройти незамеченным любому, кто решил добраться к Хедебю. В хорошую погоду с холма Боргхёйде все подходы как на ладони, видно и Шлезвиг. Сейчас конунг выглядывал драккары своего тестя Рюрика. И где его носит, ведь давно уже пора бы пристать к причалам Хедебю! Небось опять ввязался в какую-нибудь глупую свару в Скирингссале, эта его заносчивость до добра не доведет. Нет, Рольф и сам был не прочь свернуть шею попавшему под руку неугодному, но Рюрик стал слишком нетерпимым в мелочах. Конунг вздохнул, времена уже не те, чувствовать себя вольно в своих же землях невозможно, на тингах все чаще кричат о договорах, о мире… Это конунг Годфред был мастер договариваться, с него пошло. Нет, Рольф признавал, что Годфред поступил умно, разрушив ободридский Рёрик, все верно, этот город соперничал с Хедебю издавна, теперь все товары идут через земли данов, но все же… Конунг должен быть прозорлив, расчетлив, но не имеет права забывать о главном достоинстве викингов – умении воевать! Если хозяева северных морей вдруг все станут только торговать, то быстро забудут воинское мастерство, тогда их не спасут и выгодные торговые пути. Кроме того, невозможно всех вольных викингов заставить лишь охранять караваны, всегда найдутся те, кто рискнет напасть. Отвыкнув от войны, можно и не дать должного отпора. Тогда прощайте не только добытые богатства, но и сама жизнь!
Фьорды скрыты туманами большую часть времени, вот и сейчас со стороны моря на скалы медленно наползало рыхлое облако, даже Шлезвиг начал прятаться в белой пелене, конунг досадливо поморщился и повернулся уходить вниз. В этот момент из тумана послышался рог, сообщающий о продвижении драккара. Этот звук Рольф узнал бы из тысячи других – подавал сигнал Сигнут, кормчий Рюрика. Конунг поспешил к пристани – встречать тестя. Или зятя? Кто из них кто? Не так давно Рольф на зависть многим варягам
