– Дело не только в ней. Есть одно жестокое требование: что бы вы ни увидели или узнали, вы не можете попытаться изменить! Даже если это будет гибель дорогих вам людей, понимаете?
– Почему?
– Изменить можно только собственную судьбу, но ничью другую. Если вы попытаетесь что-то сделать против, то лишь ухудшите положение, усилите чьи-то мучения или продлите агонию. Что, если увиденное будет для вас страшно? Вы готовы жить, зная, что произойдет, и не имея возможности изменить?
– Я переживу дорогих мне людей? – почти с ужасом прошептала Екатерина.
– Не всех, но многих. Подумайте, стоит ли знать об этом?
Она надолго задумалась. Руджери не торопил, он хорошо понимал состояние человека, у которого появилась возможность заглянуть в будущее без возможности подправить его.
В дверь комнаты тихонько стукнули, и почти сразу вошел рослый сухощавый человек с длинной бородой.
– Мишель, я как раз убеждаю мадам, что не всегда стоит знать, что будет, иногда легче жить в неведении…
Почему-то эти слова, напротив, подтолкнули Екатерину к другому решению:
– Я хочу знать!
Когда она вышла на улицу, полная луна уже успела спрятаться за крышу дома, и его тень окончательно перегородила улицу… Слуги вздохнули с облегчением, им так не хотелось торчать под стенами странного приюта до утра. Во дворец возвращались бодрым шагом, хозяйка молчала, сопровождавшая ее Альфонсина, несмотря на распиравшее любопытство, тоже не проронила ни звука. Руджери и еще этот Нострадамус… ну и компания у королевы! Но Альфонсина верила предсказаниям этих магов, они никогда не ошибаются, не то что придворный астролог Горик! Надо же сказать такую глупость: король погибнет от деревяшки в голове!
Когда они уже были в покоях королевы, Екатерина вдруг тихонько усмехнулась:
– А ведь Горик прав, король действительно погибнет от деревяшки в голове!
Бедная Альфонсина едва не рухнула на пол!
– Как?! Ваше Величество, это вам там сказали?!
Екатерина поняла, что проговорилась, а потому пожала плечами:
– Нет, просто сказали, что Горик часто бывает прав.
Она поняла, что маги предупредили не обо всех трудностях, существовала еще одна: просто проговориться о своем знании!
Оно было страшным, и с этим надо научиться жить. Но все равно Екатерина не пожалела, что узнала предстоящее. Она понимала, что это грех, но понимала и другое: иначе пришлось бы совершить куда более тяжкий грех – убийства ненавистной Дианы!
Несколько дней королева провела взаперти, сказываясь больной. Это мало кого заинтересовало, Генрих все еще был с фавориткой у нее в Анэ, а остальные занимались своими делами и проблемами. Но постепенно Екатерина пришла в себя, Генрих и Диана вернулись, и жизнь вошла в привычное русло.
Боже мой, как же трудно смотреть на человека и понимать, что ты знаешь, сколько ему осталось и какова будет его судьба! Это куда хуже издевательств глупой Дианы! Глядя на нее, Екатерина видела старую, немощную женщину, какой та станет перед самой смертью. И только сильнейшие препараты позволят красотке иногда появляться перед людьми в почти прежнем облике, чтобы они не забыли, что Диана всегда молода и красива, ее «не берет возраст». Знание, полученное у магов, оказалось немыслимо тяжелой ношей, Екатерина поняла, о чем они предупреждали, но доведись ей выбирать снова, решилась бы еще раз.
Лето подходило к концу, стояли теплые дни начала осени, когда жары уже нет, но и откровенных признаков увядания природы пока тоже. Диана страшно не любила осеннюю пору, потому что она напоминала о собственном увядании. Но осень в Шенонсо должна быть красивой, здесь много деревьев и кустов с ярко-желтым и красным нарядом.
Диана уже вступила в права в Шенонсо, и ее поверенные даже приняли имение. Бедолагам пришлось долго расспрашивать местных жителей по поводу заразных захоронений, о которых говорила королева. Ничего не подтвердилось и не нашлось, но Екатерина на вопрос Генриха о том, зачем она столько наговорила, только пожала плечами:
– Генрих, я боюсь за здоровье мадам де Брезе.
– Так я вам и поверил!
– Зря, потому что она неминуемо заразила бы вас, а вы меня.
– Вы просто не желали, чтобы имение перешло в руки Дианы! Кто вам сказал о захоронениях?!
– Его Величество. Надеюсь, вы не подозреваете отца в желании не допустить перехода Шенонсо к вашей любовнице?
Глаза Екатерины смотрели спокойно, а губы привычно улыбались…
– Но почему же, зная о такой опасности, вы сами намеревались производить там изменения? Вы не боялись заразиться?
– Я нет, не забывайте, что отравить меня невозможно, иначе это давно уже сделала бы ваша дорогая Диана. Кроме того, кто сказал, что я собиралась делать это немедленно? Точно так же провели бы расследования и расспросили местных жителей… Генрих, зря вы, признавая ум у своей пассии, отказываете в нем своей супруге. Только сообразительность мадам де Брезе направлена исключительно на собственное обогащение…
– А ваша?!
– А моя еще и на ваше, а также наших с вами детей.
Екатерина была права, она всегда права, но почему же ему так не хотелось признавать эту правоту, как и справедливость ее слов?! Почему любое слово супруги вызывало у него отторжение, даже если он понимал, что оно верное? Все очень просто – Генрих тихо ненавидел жену, потому что из-за нее не мог стать супругом прекрасной Дианы, потому что она была флорентийкой, потому что сумела избежать развода… Но главное, он ненавидел Екатерину, потому что ее ненавидела Диана!
В комнату заглянула камеристка:
– Мадам, принесли почту от Его Величества.
Диана протянула руку:
– Давайте.
Генрих писал о текущих делах, которыми вынужден заниматься, о том, как скучает по ней в ее отсутствие и считает часы своего несчастья, пока ее нет рядом, между делом сообщал о необходимости подобрать супруга своей кузине Жанне д’Альбре. Действительно, девушка, в тринадцать лет фиктивно побывавшая замужем за герцогом Клевским, уже достигла двадцатилетия, пора бы заключить не фиктивный, а настоящий союз.
Диана встрепенулась – появилась возможность воспользоваться этим и выдать острую на язык девицу с толком. Прежде всего для себя, конечно. Красотка принялась прикидывать, кто мог бы стать супругом кузины короля. Почти сразу на ум пришел Франсуа де Гиз. Тридцатилетний красавец с пронзительными серыми глазами, прозванный из-за шрама на лице Меченым, был до сих пор не женат. Этот непорядок следовало устранить…
Мысли Дианы перекинулись на Франсуа. Этого сильного, красивого мужчину она и сама была бы не прочь приласкать, если бы не боялась глупой ревности Генриха. Она даже пыталась это делать, но де Гиз сумел отвертеться, оправдываясь все той же ревностью тогда еще дофина. При одном воспоминании об этом Диану взяло зло и одновременно невыносимо захотелось увидеть в своей постели надменного сероглазого красавца. Она поняла, каким способом сможет заполучить его, а уж там не выпустит! Франсуа боится, что Генрих может охладеть к своей фаворитке, узнав об ее измене. Глупец, неужели страсть короля держится только на прелестях любовницы? Если бы так, его давно увела бы другая! Не-е-ет… свое дело делает зелье Себастьяна, и пока алхимик живет у нее в Анэ, можно не бояться никакой ревности Генриха.
Но говорить об этом кому-либо, даже Франсуа де Гизу, Диана не могла, оставалось надеяться, что, оказавшись в ее спальне поневоле, он потеряет осторожность и способность сопротивляться.
Фаворитка взялась за перо. Столь важные письма нельзя доверять писать секретарям, для них есть
