Ресом отбили противника, защитив столицу Фракии. Все это не нравилось Гектору, Артриды явно объявили войну, только начали ее не под крепкими стенами Трои, а рядом у соседей Троады, причем сразу с разных сторон. Умный Гектор понимал, что войны сразу по всем направлениям не выдержит даже Троя, хотя ахейского войска не боялся. Удивительно, но многие купцы и лазутчики доносили, что Артридам удалось собрать всех ахейских царей под руку Агамемнона. Вот кого надо бояться, а не Менелая, готового решить все мирно!
ВОЙНА ЖЕНЩИН
Гекуба, встретив Елену во дворце, неожиданно позвала к себе.
– Мужчины будут воевать. Не из-за тебя, не обольщайся! – Царица зло блеснула глазами. – Сядь и слушай! Сядь, я сказала, я не терплю, чтобы кто-то был выше меня! Мужчины могут быть глупыми, им часто сильные руки, ноги и еще кое-что заменяют ум, но женщина, тем более женщина у власти, глупой быть не может.
Царица прищурила глаза, вглядываясь не то в даль залива, не то в собственное прошлое. Скорее, во второе.
– Едва ли Приам был бы до сих пор царем, если бы я не вмешивалась. Он думает, что правит, но делает все, как я скажу. Среди моих дочерей нет достаточно умных, способных заменить меня. Креуса слишком любит золото и занята только собой, Лаодика простовата, а Кассандра… сама знаешь… Умна Андромаха, но она столь честна, что и говорить противно. Эта не сумеет не то что убить кого-то, но и солгать мужу ради дела. Мне нужна такая, как ты, – хитрая, способная лечь под кого угодно ради своей выгоды…
Гекуба жестом остановила Елену:
– Не отрицай, я знаю, что ты спала с Приамом. И будешь спать с любым другим. Я не осуждаю, женщина у власти не может быть овечкой, она должна быть волчицей. Ты такая. Но ты враг. С самого начала враг. Я помню твоего родственника, который прибыл на свадьбу Гектора. У него дурное имя Амамнон.
– Агамемнон, – невольно поправила Елена.
– Все равно! Я видела, как он присматривается к Трое, мои люди следили за ним день и ночь. И за всеми его людьми тоже. Твое появление здесь – его придумка, и я готова признать, что очень хитрая…
– Агамемнон не знает, что я бежала с Парисом.
– Ты лжешь, – махнула рукой Гекуба, – но мне безразлично. Он рассказывал и рассказывал глупцу Парису о твоей красоте и очень обрадовался, когда я сказала, что мальчику пора посмотреть мир, в том числе посетить и Микены со Спартой. Куда смотрел твой муж, когда ты сбежала?
– Его не было дома. Менелай отправился на тризну по их дедушке Катрею.
– А тебя оставил одну развлекать гостей?
– Мы поссорились.
– Твой муж больший глупец, чем я думала, когда он явился сюда. Пожалуй, это даже не хитрый ход его брата, а собственная глупость Менелая… Но это все равно.
Тут Елена догадалась:
– Это ты не позволила вернуть меня?!
– Конечно. Парис сам не рискнул бы противостоять отцу.
– Но почему, Гекуба?! Ведь если бы я вернулась, то войны можно было избежать.
– Зачем? Агамемнон хотел войну, он ее получит! А Илион? Он ему не по зубам, у ахейцев нет Геракла, остальные слабы. Илион можно взять только хитростью, но не той, какая у твоего родственника, это женская хитрость.
– Чего ты хочешь от меня? У меня нет связи с Агамемноном, чтобы сказать ему о тщетности попыток. Я по своей воле осталась в Трое…
– Я хочу, чтобы ты поняла – все в Трое подчиняется моей власти, моей, а не Приама! И никогда, ты слышишь, никогда не пыталась со мной бороться.
Елена едва сдержалась, чтобы не фыркнуть, мол, дай только время, старая ведьма! Но она лишь вздохнула:
– У меня другие заботы, Гекуба, я жду ребенка…
Елена заметила, что во дворце, где жили Гектор с Андромахой, поднялась суета. Понятно, жена наследника рожает. Как бы ни относилась Елена к Андромахе, она все же озаботилась, но сведения были неутешительными. Молодая женщина никак не могла разродиться. Шли час за часом, вокруг говорили, что она держится хорошо, почти не кричит, хотя очень мучается, в воздухе повисло напряжение.
Утром к Елене примчалась Лаодика, глаза ее были испуганно округлены, губы тряслись. Елена даже подумала, что с Андромахой что-то случилось.
– Елена, она никак не может разродиться, представляешь?! Уже принесли все положенные жертвы, даже много больше, чем обычно, все окурили благовониями, и ничего! Послали за колдуньей с Иды, говорят, ее знает жена Париса… ой, бывшая жена Париса Энона. Неужели все женщины так? Я боюсь…
– Не все, ты прекрасно это знаешь, ведь столько раз рожали те, с кем ты знакома, и твои сестры тоже.
– А ты? Как ты рожала?
Елене очень хотелось сказать, что легко, но она решила не болтать лишнего, кто знает, как будет на этот раз? Только пожала плечами.
– Ну и что, пришла эта колдунья?
– Да, пришла, там сейчас! Пойдем, посмотрим?
Вообще-то не стоило двум беременным женщинам ходить туда, где уже вторые сутки мучилась третья и куда даже позвали колдунью. Но любопытство взяло верх, они все же отправились.
Не выдержав мучений, Андромаха уже кричала, видно, боль была слишком сильной. Елена увидела и колдунью, старая, но еще крепкая женщина со странным взглядом что-то настойчиво говорила жрецу, тот отрицательно качал головой. И вдруг она повернулась к подошедшим Елене и Лаодике:
– Кто из вас может мне помочь?
– В… в чем? – перепугалась Лаодика.
– Мне нужна грешница, неверная жена.
На мгновение установилось молчание, Лаодика в ужасе смотрела на колдунью. Выручила ее Елена, усмехнувшись:
– Ну, уж хуже меня не найти!
– Пойдем, – кивнула старуха и шагнула в комнату, где мучилась Андромаха. Почему-то Елена покорно отправилась за ней.
– Пошли все прочь! – распорядилась колдунья многочисленным служанкам. – Только воду и простыни оставьте!
Девушки и женщины подчинились с видимым удовольствием, смотреть на измученную Андромаху не было сил. Та лежала бледная, как сами простыни, с крупными каплями пота на лбу, широко раскрытыми мало что понимающими глазами и только тихо стонала, сил кричать у нее уже больше не осталось.
– Сейчас или мы выдавим ее ребенка, или они умрут обе, – кивнула на роженицу старуха. – Постарайся, иначе нас с тобой обеих обвинят в ее смерти.
– Да уж, – вздохнула Елена.
– Тужься! – скомандовала Андромахе колдунья. – Собери все силы и тужься!
Она сложила одну из простыней в полосу, приложила ее к верху живота роженицы и, подав концы вставшей у ее ног Елене, также резко скомандовала:
– Как скажу, тяни! – И снова взялась за едва живую Андромаху: – Собери все силы, осталось чуть- чуть.
– Не… могу… – прошептала та.
Старуха дала ей глотнуть чего-то принесенного с собой в маленькой выдолбленной тыковке. По запаху Елена поняла, что это дурманящая настойка.
Андромаха перестала стонать, видно, от напитка боль чуть стихла, но это спокойствие совсем не понравилось старухе:
– Как бы не заснула.
Она била женщину по щекам, требуя одного и того же: тужиться!
Сколько прошло времени, Елена не могла бы сказать, но вот она почувствовала, что внутри у Андромахи
