добавил: – Может, тогда он отдаст долги…
Девушка замерла, не зная, что говорить и делать дальше. Уж очень странный посетитель.
Но Жиль де Ре времени не терял:
– Слушай меня внимательно. О нашей встрече никто не должен знать! Никто, понимаешь, даже на исповеди молчи! И ты тоже! – Он, не глядя, ткнул пальцем в стоявшую хозяйку гостиницы. – При любой встрече, где бы она ни произошла, не подавай вида, что узнала. Ты когда-нибудь видела дофина?
– Нет.
– Завтра к тебе придет Бартоломи, это он, – палец также мимоходом ткнул в слугу, – и подробно расскажет, как дофин выглядит. Кроме того, я пришлю женщину, которая поможет тебе одеться приличней, ко двору не ходят в таком виде. – Барон с легким презрением оглядел Жанну с ног до головы.
Больше он не собирался ничего объяснять, хватит с деревенской девчонки и этого. И все же у самой двери обернулся.
– Ты хочешь вести за собой людей против англичан? У меня есть люди и оружие, я позволю тебе повести их. Под своим присмотром.
У самого выхода из дома провожавшая непрошеных гостей Катарина все же успела шепнуть Бартоломи:
– Кто это?!
Тот с удовольствием хмыкнул:
– Жиль де Ре барон де Лаваль!
Барон, услышав эти объяснения шепотом, залился смехом.
Пока возвращались обратно, Бартоломи размышлял над произошедшим. Он дивился задумке Жиля де Ре и той активности, с какой барон взялся за дело. С одной стороны, понятно – дать дофину деньги на армию и наблюдать, как они утекают в бездонные карманы ближайшего помощника короля и его главного заемщика шамбеллана де Тремуйля безо всякой надежды быть оттуда возвращенными, занятие не слишком приятное, с другой – зачем барону де Лавалю эта девка, что, без нее дофина уже никак не подвигнуть на хоть какую- то активность? Вздохнув, Бартоломи сам себе признался, что никак. Де Ре прав, еще немного, и армия проест то, что осталось у Карла от подачки барона после оплаты процентов по долгам Тремуйлю, если к этому времени ничего не изменится, то все траты были зряшными, вернее, попросту обогатили кузена барона, этого толстого ненасытного Тремуйля. Тут не то что крестьяночку привлечешь к делу, но и кого похуже…
А девка-то ничего, даже свет в глазах какой-то есть. Может, она и впрямь слышит эти Голоса? Народ верит, что слышит. Сам Бартоломи сомневался – что, у Господа не нашлось никого получше, нет, не девчонки, а дофина Карла, чтобы посадить на французский трон? Нашел кому помогать! Слуга незаметно перекрестился, прошептав слова извинения из-за богохульства. Пути Господни неисповедимы, кого выбрал, того выбрал. Хотя по нему так лучше вон барона. А что, чем не король? Умен, красив, образован, столько книг прочел, другой за всю жизнь и не увидит столько, великолепный наездник и фехтовальщик, лучше него никто не владеет оружием, к тому же богат несметно. Де Ре самые богатые землевладельцы во Франции, что той, которая принадлежит Буржскому королевству, что той, которая пока под англичанами и бургундцами. И королевская кровь в нем тоже есть, немного, но есть!
В общем, Бартоломи искренне считал, что Господу лучше бы сделать королем его хозяина, Жиля де Ре барона де Лаваля, чем этого вечно сонного дофина Карла, названного собственной матерью незаконнорожденным. Но Господь не советовался с Бартоломи, потому оставалось лишь молча сокрушаться…
Имя барона ничего не говорило ни Катарине, ни Жанне, они были слишком далеки от королевского двора. А вот сам Жиль де Ре их попросту потряс. Когда за неждаными гостями закрылась дверь, хозяйка примчалась в комнату девушки и с порога замотала головой:
– Уж не знаю, что и сказать! Такой весь важный и… страшный…
Жанна сидела бледная как полотно, Катарина обеспокоенно заглянула ей в лицо:
– Что ты?
– Точно в преисподнюю заглянула, – прошептала девушка.
– Господь с тобой! Господь!
Губы Жанны шептали молитву.
– Надо завтра твоего рыцаря Бертрана этого спросить, может, он чего скажет?
Девушка только кивнула.
Заснуть Жанна не смогла до самого рассвета. Стоило закрыть глаза, перед мысленным взором вставало красивое лицо странного посетителя. Жиль де Ре… Знать бы еще, кто это. Вел себя так, словно он хозяин Шинона и вообще жизни. Что-то говорил о долгах дофина, которые тот не торопится вернуть. Ему, что ли? Неужели дофин что-то должен? Жанне в голову не могло прийти, что Карл мог кому-то задолжать. Разве он не самый богатый человек во Франции? Разве не ему принадлежит все в стране?
Но довольно быстро мысли вернулись к самому Жилю де Ре. Его лицо вызывало двойственное чувство: красивое, мужественное и умное, оно почему-то пугало, словно внутри у барона пряталось нечто такое… Не испытание ли это ей? Девушка тщетно пыталась прислушаться в надежде, что Голоса подскажут, как быть. Оставалось думать самой.
И все же ей надоело бояться, Жанна твердо верила, что Господь ее не оставит, она ведь не делала ничего плохого… Кроме разве ухода из дома против воли родителей. Это было ее грехом и ее болью, а потому через некоторое время мысли вернулись к Домреми и родным. Почти до рассвета девушка вспоминала свой дом и детство, когда все было таким простым и понятным, а если что не так, можно спросить у матери.
ДЕТСТВО
Огонь подбирался к ногам… языки пламени все ближе… еще немного, и оно коснется ступней… захватит рубашку… а за ней и все тело… Губы раскрылись в крике: «Иисусе!!!»
Закричав, Изабелла села на постели, в ужасе оглядываясь. Муж тоже вскинулся:
– Снова тот сон?
Женщина кивнула, тяжело дыша, ее лоб покрыла испарина, по спине тек холодный пот. Этот страшный сон снился уже который год, причем в одну и ту же ночь – 30 мая. Изабелла Роме не видела лица горящей девушки, даже не слышала ее крика, просто знала, что именно та кричит, а еще точно знала, что это ее дочь Жаннетта! Бедняжка никому, кроме мужа, не пересказывала сон, даже на исповеди молчала, хотя и понимала, что это грех. Но как сказать, что пусть и во сне ее дочь предают огню, как еретичку?!
– Почему Жаннетта? – горестно прошептали губы Изабеллы. – Она хорошая девочка и добрая прихожанка.
– Ага, – согласился Жак Д’Арк, – только уж больно строптива. Если что себе вобьет в голову, то разве огнем и вытравишь.
У Изабеллы перехватило дыхание. Жак невольно произнес самое страшное. Неужели их девочка станет еретичкой?! Нет, Изабелла и раньше старалась, чтобы дети росли добрыми христианами, а теперь, когда Жаннетта подросла, станет следить за ней пуще прежнего!
– Береги дочь, – вздохнул Жак, видно, понявший мысли жены. – И не потакай ее глупостям.
Изабелла кивнула, да только как это сделать, если Жаннетта упряма, как их ослик?
Муж словно перекладывал на нее ответственность за дочь. Это верно, матери должны отвечать за дочерей больше, чем отцы. Для себя Изабелла решила, что будет держать Жаннетту при себе до самого замужества неотлучно, а там как Господь даст.
И снова Жак прочел мысли супруги:
– Пусть лучше не ходит в поле, а будет при тебе весь день. Так спокойней. И в кого она? – проворчал мужчина, отворачиваясь к стене и устраиваясь поудобней.
А Изабелла до самого рассвета так и не сомкнула глаз, сердце тревожно ныло, словно предчувствуя беду, хотя оснований для нее не было никаких, старшая из дочерей росла доброй и послушной девочкой.
Мать не рассказала отцу о Голосах, которые вдруг стала слышать их дочь. Это пугало больше всего, мало ли что за Голоса и что они подскажут… Тяжело вздохнув, Изабелла решила обязательно посоветоваться со священником.
