– Какой?
– Снадобье, мне помогает.
Рядом с Жозефиной крутилась верная Луиза, которой очень хотелось отогнать женщину, но хозяйка продолжала разговор.
– Какое?
– Есть одно.
– Продать можешь?
– Отчего же не продать, коли нужно. Мне помогает.
Жозефина сунула в руку Луизе золотую монету из кошелька, кивнула:
– Сходи с ней, пусть даст.
– Ни к чему это, мадам, мало ли что за средство…
– Сходи.
Только от настоящего отчаяния можно было согласиться на такое. Луиза вздохнула и направилась к дому вслед за ковылявшей беременной. Вернулись с каким-то кулечком.
– Здеся порошок, разводить в воде и пить перед этим делом… Непременно поможет… Мне помогает…
– А тебе зачем? – поинтересовалась Луиза, но в это время закричали, что карета готова.
Сунув в руку женщине еще луидор, Жозефина направилась к карете.
Но когда кучер уже щелкнул кнутом, она вдруг высунулась из окна и поинтересовалась:
– А тебе сколько лет?
– Дак… тридцать пятый будет…
Стало почти смешно. Жозефина осторожно развернула кулечек, понюхала черный порошок.
– Уголь. Просто уголь.
В открытую дверцу кареты сначала вылетела угольная пыль, а потом мятая грязная бумажка…
Таинственного зелья не существовало, женщина просто пользовалась тем, что мимо проезжали дамы, лечившиеся на водах, если они и покупали «средство», то уголь явно не вредил, а что не было результата, так это не ее вина…
Всю дорогу Жозефина размышляла. От бесплодия не вылечиться, ей уже сорок, рожать просто поздно. Значит, надо искать другой способ привязать к себе Наполеона.
Что, кроме ребенка, могло связать их воедино? Любовь. Но она если не прошла, то как-то поутихла. Жозефина прекрасно понимала, что надеяться только на сына Гортензии нельзя.
Привычка… Наполеон относился к супруге хорошо, как мог, защищал ее от нападок семьи, боялся причинить боль. Но надолго ли это?
Жозефина прекрасно отдавала себе отчет, что Наполеон не будет сидеть подле нее, как привязанный, он снова уйдет в поход, а она следовать за супругом не сможет. Но там, далеко от нее, как случилось в Египте, он может встретить более молодую, чувственную, ту, которая захватит его существо всецело и родит ему сына (знать бы ей, что в Польше так и случится!)? Неужели только привычка и боязнь обидеть давнишнюю супругу остановят Наполеона?
Но стоит ему жениться на другой, кем тогда останется она сама? Разведенная женщина…
Жозефина сидела, прикрыв глаза, и размышляла. И вдруг ее осенило – коронация, вот что ей нужно! Во Франции нет королей, но почему бы Наполеону не стать императором, а ей при нем императрицей! Получив на голову корону, она станет почти недосягаема для любой соперницы, потому что развестись просто с гражданкой Жозефиной Бонапарт – это одно, а вот с императрицей Жозефиной – совсем другое!
К тому же сам Наполеон некоторое время будет основательно занят этой идеей, ему окажется не до любовниц.
ИМПЕРАТОР И ИМПЕРАТРИЦА
Она достаточно хорошо знала своего супруга, понимала, на какие точки надо надавить, какие струнки затронуть. Все получилось даже лучше, чем она надеялась. Империя уже была, оставалось объявить императора. Почему бы и нет, если Франция все равно подарила ему пожизненное консульство?
Франция преподнесла Наполеону и императорскую корону тоже, вернее, возложил ее Папа Пий VII, нарочно прибывший из Рима, несмотря на свой весьма преклонный возраст.
Удивительно, но первое и, пожалуй, единственное противостояние Наполеон получил от… собственной семьи! Братья и сестры, которых коронация Наполеона делала князьями и герцогами, взъелись не на шутку.
Секретарь Бурьенн не смог удержать трех разгневанных дам, когда те ворвались в кабинет будущего императора с воплем:
– Как ты можешь?!
Наполеон понял, что это очередной семейный скандал, и жестом попросил Бурьенна выйти. Секретарь, и сам не жаждавший слушать вопли консульской родни, поспешил прикрыть за собой дверь, однако щелочку оставил. Послушать всегда любопытно и полезно…
Полина, Элиза и Каролина с трудом дождались, пока дверь прикроется.
– Как ты можешь?!
– Вы против моей коронации?
– Мы против ее коронации!
– Ее дети станут выше наших детей!
– Ты плюешь на свою семью!
Дальше посыпались уже итальянские фразы вперемешку, впрочем, с французскими ругательствами.
– Тащить во французские императрицы бывшую шлюху!
Вот это Наполеона доконало:
– Если я сейчас припомню ваши проступки, то вас самих придется сдавать в бордель! Если моя жена такова, какой вы ее зовете, то вы шлюхи итальянские, и если немедленно не прекратите, то лишу всего, что подарил!
Каролина на всякий случай упала в обморок. Наполеон спокойно открыл дверь, отчего подслушивающие едва не вывалились в кабинет, и так же спокойно попросил:
– Помогите дамам убраться вон.
Если раньше семья просто ненавидела Жозефину, то теперь ее ненавидели смертельно.
В тот же день воздействовать на брата попробовал и Жозеф:
– Наполеон, можешь короноваться сам, но к чему связываться с этой…
Под бешеным взглядом консула он замолчал.
– Коронация Жозефины, как и моя, дело решенное.
Уже прибыл папа римский, уже было почти все готово, когда Жозефина сделала следующий шаг. Она испросила у папы тайную аудиенцию. Пий VII согласился.
Наверное, впервые наряд Жозефины был столь скромен. Она начала с того, что после лобызания рук понтифику преподнесла в дар самому Его Святейшеству осыпанный бриллиантами крест, а в дар Церкви весьма увесистый кошелек с монетами.
Получив благословение, Жозефина вдруг призналась папе, что… живет с супругом во грехе:
– Мы не венчаны, поскольку во времена революции это было невозможно. Наверное, поэтому и детей нет. Все же с первым супругом Александром Богарне, казненным революционерами, мы были обвенчаны.
Папа сделал вид, что тронут такой верностью святой церкви, и согласно кивнул:
– Успокойтесь, дочь моя, я все улажу.
– Только не говорите мужу, что я просила об этом, он подумает, что я хочу его заставить венчаться. А для меня поистине беда – отсутствие настоящего благословения.
Папа Пий поговорил с Наполеоном, тот согласился, даже подумав, что именно из-за отсутствия венчания у них нет детей, венчание состоялось, как и сама коронация.
2 декабря 1804 года Франция обрела императора и императрицу – Наполеона и Жозефину.
При этом не обошлось без маленьких скандалов. Не желая нести за будущей императрицей ее шлейф,
