не поверил никто. Как можно?! Людей мучает жажда, а тут просто вылить вино?!
Самые настырные решили потихоньку все же отпить забродивший напиток, полагая, что от небольшого количества беды не будет. Потому, пока бурдюки притащили к оврагу, для начала устроились прямо в пыли пробовать из каждого: а вдруг найдется не скисший? Бурдюков много, вино полилось рекой. Довольно быстро забродивший напиток развязал языки, а вылитое вино все же пахло сильно. Запах и голоса подвыпивших обозников привлекли внимание ближайших воинов, к повозкам с бурдюками подтянулись и они.
Немного погодя позади обоза разгорелся настоящий пир, вернее, еды там не было, зато было море вина. У огромного войска и стан огромный, потому Гобрий не сразу узнал, что творится в обозе. А когда узнал и примчался на коне разбираться, было поздно. Множество воинов валялось пьяными, других от бурдюков не оторвать никакими усилиями, третьи едва не лизали землю, залитую пьянящим напитком. Запах вокруг стоял такой, что и без питья долго выдержать невозможно. Царский советник кричал, грозился казнить всех, но скоро почувствовал, что и сам начинает пьянеть от разлитого вокруг вина.
У Гобрия всю ночь болела голова. Но утром она стала просто трещать, потому как все напившиеся вчера либо вовсе не могли подняться, либо маялись животами и расползлись по кустам. Предстояло трудное объяснение с царем.
Дарий выслушал советника спокойно, он уже обо всем знал, успел обдумать и понять, что Гобрий прав, только нужно было обеспечить охрану пьянящего напитка. Глаза царя медленно поднялись на советника, остановились, изучая его измученное болью, бессонницей и плохими предчувствиями лицо.
– Ты прав, вино нужно было уничтожить, но!.. Ты советник, твое дело давать советы! Не смей больше отдавать приказы, здесь приказываю я!
Гобрий понял, что прощен, и низко склонился, выражая полную покорность правителю. В голове словно что-то лопнуло, разлетелось, отдаваясь страшной болью в висках и затылке. Долго находиться с опущенной головой советник просто не мог, годы не те, но царь не давал знака подняться, и Гобрий терпел.
Пришлось стоять на месте еще день, не бросать же тысячи маявшихся с перепоя воинов. Несмотря на мучения напившихся, многие жалели, что не прослышали вовремя о таком подарке судьбы. Воды уже недостаточно, мелкие ручьи в перелесках не могли напоить всех людей и коней, в войске чувствовалась жажда, потому возможность вдоволь напиться хотя бы перебродившим вином казалась выходом.
Нехватка воды и впрямь становилась проблемой. Ручьи были, полноводных рек пока не видно. Но уходить в лес даже за водой или поохотиться неожиданно стало просто опасно. Сначала на исчезновение людей внимания не обращали, все же войско двигалось, и каждого пропавшего считали попросту отставшим. А вот когда персы встали, пропажи вдруг бросились в глаза. Оказалось, что только на первый взгляд в лесу пусто, любая попытка углубиться в него, чтобы поохотиться, оборачивалась неприятностями. Откуда прилетали смертоносные стрелы, воины чаще всего не понимали. Кроме того, множество капканов, ловушек и замаскированных глубоких ям тоже несли в себе если не гибель, то часто увечье, а кому нужен увечный воин?
Военачальники распорядились охотиться только большим количеством воинов. Нападений стало меньше, зато такая охота вовсе перестала приносить добычу. Сотни людей в лесу разгоняли дичь напрочь. Еды пока хватало, но все больше воинов задумывалось над тем, что будет дальше.
К Скопасису примчался гонец от Антира, его стан уже совсем недалеко, царь звал на совет. Скопасис взял с собой Дайрану, Аморга и Сагира. Старшим за себя оставил Палия, очень прося ни во что не ввязываться, пока только отступая перед ойранцами, заманивая их вглубь. Командовать амазонками осталась Залина.
Вместе с ними к царю отправилась и… Лейла со своим ушастым приятелем. Пора приучать остальных лошадей к ослиному крику. Поскольку животное, как всегда, двигалось на удивление медленно, с Лейлой оставили Сагира. И сармат, и персиянка не были уверены, нравится ли им такое поручение, хорошо понимая, что без горячих объятий не обойдется…
Так и вышло, стоило остальным всадникам скрыться с глаз, как все мысли Сагира обратились к сидевшей на ослике Лейле. Даже не глядя на девушку, парень хорошо представлял себе ее тело под теперь уже мужской одеждой, какую носили амазонки. Лесок на пути выглядел очень заманчиво. Лейла спиной почувствовала намерения Сагира, его взгляд обжигал даже сквозь рубаху и штаны. Тело отзывалось приятной истомой и возбуждением одновременно. Сармат обогнал мерно шагающего ослика и скрылся в зарослях. Персиянке пришлось последовать за ним.
Сняв красавицу с осла, Сагир проверил, достаточно ли у того овса в мешке, чтобы не заорал, перепугав, как в прошлый раз. На сей раз они наслаждались друг дружкой долго. Сагир показал все свои способности возбуждать женщину, а Лейла – умение откликаться на это возбуждение.
Обессилев, сармат откинулся на спину и тут увидел, что осел стоит совсем рядом и, забыв о своем овсе, внимательно наблюдает за людьми!
– Ты!.. Ты чего?!
Серая морда, прикрытая мешком, презрительно отвернулась, ослик отошел к пасущейся лошади, словно говоря: очень мне надо! Не выдержав, люди рассмеялись.
Словно осознав свою причастность к человеческим отношениям, ослик дальше торопился как мог, он едва не несся галопом, смешно вскидывая задние ноги. Сидеть верхом на таком нелепом животном невозможно, и Лейла перебралась на спину лошади Сагира. Кобыла с изумлением смотрела на серого приятеля: что за дурень, неужели нельзя попросту быстро бежать?
Конечно, Скопасис с остальными добрались до Антира гораздо быстрее, и не только потому, что не лежали под кустами: лошади передвигаются значительно быстрее ослов.
Рассказывая о первых стычках с ойранцами, Скопасис упомянул о страхе лошадей перед ослами. Антир, который никогда не видел этих животных, переспросил:
– Кого боятся ваши лошади?
– Наши! – фыркнула Дайрана. – Я посмотрю, как взовьются ваши, когда услышат ослиный крик!
– Страшно рычат?
– Да не рычат они, а орут, и не столько страшно, сколько противно. Но кони пугаются.
– Как быть?
– Мы тут тащим одного… Наши уже привыкли, надо, чтобы и ваши тоже. Сагир с Лейлой скоро приедут.
Дайрана не была очень уверена, что скоро, она, как и остальные, заметила интерес сармата к персиянке, но надеялась, что у того хватит ума не заночевать в лесу.
– Что у вас там творится?!
Пока рассказывали да пересказывали, вдали показалась странная пара. Вернее, это были лошадь, на которой сидела амазонка, и еще одна… вроде лошадь, только серая и с большими ушами. Животное резво семенило, смешно перебирая тонкими ножками.
Антир едва не со смехом смотрел на невысокого, вполне мирного ослика с торбой на морде.
– Крика этого малыша боятся лошади сарматов и амазонок? Никогда не поверю!
– А зря! – объявил Сагир и рывком сдернул с морды осла мешок с овсом.
Крик обиженного животного заставил подскочить не одного Антира, все лошади вокруг едва не встали на дыбы.
– Ого! Где вы его взяли? Такие не водятся в Скифии.
– Украли! – гордо объявил сармат. – Лейла украла.
Теперь все внимание переключилось на персиянку. Она быстро вернула мешок с угощением на место, чтобы осел замолчал, и теперь стояла, прячась за спину своего защитника. Сагир действительно готов перегрызть горло любому, кто посмеет обидеть девушку. Но никто делать этого не собирался… И никто, кроме Дайраны, не обратил внимания на Скопасиса, с невеселой усмешкой разглядывавшего троицу.
Стан Антира расположился на берегу Тираса, спуск хотя и невысокий, но достаточно крутой. На другой стороне вольно раскинулась степь с редкими перелесками.
Солнце уже коснулось своим краем верхушек дальних холмов. Там, за рекой, новый степной простор. Где станут биться с врагом скифы – здесь, на берегу, или там, не дав ему толком переправиться?
Но Антир отрицательно покачал головой:
– Ни здесь, ни там. Их еще слишком много, пусть покочуют своим огромным войском по степи, а мы их
