Несколько мгновений от ужаса я не могла пошевелиться, потому что эта тварь явно пересиливала сотника. Потом сработала многодневная привычка, просто выхватила у стоявшего рядом дружинника из-за пояса нож и метнула в эту гадину! Охнув, она просела, Вятич выпрямился и что-то резко прокричал. Первым пришел в себя Трофим, он уже протягивал сотнику большой кол, видно, осиновый. Вятич всадил острие в дергающееся тело женщины и… рука сама потянулась перекреститься, потому что тело Стеши стало таять на глазах! Вернее, оно превращалось в черную массу, словно утекавшую в землю.
Когда этот кошмар закончился, я заметила рядом с Вятичем Анею, тетка чуть оттолкнула сотника в сторону, деловито обвела вокруг скелета круг, оставаясь сама снаружи, и объявила:
– Чтобы никто подходить не вздумал!
Вятичу было явно плохо, он с трудом доплелся до крыльца и тоже присел.
– Тебе помочь?
– Чем, Настя?
Подошла Анея, позвала его:
– Пойдем, помогу.
Вот за теткой он отправился покорно.
Лушка помогла мне зайти в терем, во дворе остались сторожить несколько дружинников и совершенно потерявший голову Данила. Он никак не мог поверить, что несколько месяцев жил с настоящей ведьмой!
Что Анея делала с Вятичем, мы не видели, он остался спать в ее комнате, но к нам тетка пришла сердитая.
– Где твой оберег?!
– Вон лежит.
– Я тебе что сказала?! Чтобы ты не снимала даже в бане! Как можно было выйти из дома ночью без оберега?
Глаза тетки метали молнии, голос просто громыхал. Я понимала, что она права, а потому опустила голову:
– Больше не буду.
– Дай рану посмотрю. Вятич сказал, там плохо.
В результате и я лежала весь следующий день.
А был он весьма беспокойным для Козельска и вовсе не из-за татар.
Данила никак не мог поверить, что горячо любимая им Стеша оказалась связанной с нечистой силой. Он до утра сидел на нашем крыльце, а когда рассвело, произошло то, о чем дружинники не могли вспоминать без содрогания. Хорошо, что один из них сообразил позвать на помощь Анею, которая, словно предчувствуя неладное, спать не ложилась.
Из круга вдруг поднялось что-то вроде серого облака, временами принимавшего очертания женской фигуры, и позвало:
– Данила… Данила… иди ко мне…
Данила встал и точно во сне шагнул к кругу. Дружинники к нему не приближались, все же страшно, но заслонить дорогу попробовали. Тот спокойно отодвинул одного из них, причем бедолага говорил, что сила в тот миг у Данилы была нечеловеческая, и шагнул в круг. Второй парень бросился за Анеей. Когда тетка выскочила на крыльцо, было поздно, Данила, повинуясь велению Стеши, выдернул из земли осиновый кол, которым была припечатана ведьма, и та, вскочив, уже сидела у него на плечах! Говорят, Анея закричала каким-то грубым, низким голосом:
– Стой, Стеша! Ты не можешь выйти из круга!
– А я и не выхожу, меня вынесут. Неси, Данила.
И Данила послушно отправился с ведьмой на плечах за пределы круга. Он почти бежал, неся ее к стене. Анея кинулась следом, чтобы не допустить открытия каких-нибудь ворот. Но Стеша не стала ничего делать, она заставила Данилу принести ее на стену и оттуда вдруг метнулась в небо темным облаком, отцепившись от мужа. Сам Данила несколько мгновений стоял наверху стены, а потом вдруг бросился за ней следом, конечно, упав вниз на камни спуска к Жиздре.
Дружинники побежали открыть калитку и посмотреть, но их остановил крик Анеи:
– Не открывать!
Через мгновение тетка добавила страшно усталым голосом:
– Она его душу все равно взяла, а к чему тело без души?
Настроение у всех в Козельске было отвратительным. Лушка раз пять заставляла меня пересказать, как Стеша чуть не открыла калитку, чтобы впустить татар, а потом дралась со мной. Конечно, не верилось, чтобы тихая, спокойная Стеша вдруг превратилась в ведьмачку, но слишком многие видели ее растаявший силуэт под осиновым колом, а потом еще и этот вылет со стены.
Анея о чем-то советовалась с Вятичем, а потом тот сделал странную вещь, он отправился на стену и… принялся выть волком. Сначала я собралась ему помогать, правда, недоумевая, что заставило сотника гонять лошадей среди бела дня и в такое время. Но почти сразу поняла, что это не тот вой, которому он меня учил. Вятич выл особенно, словно переговариваясь. Прислушавшись, я уловила ответный голос. Несомненно, два волка, один на стене, а второй далеко в лесу, где скрывался и Роман со своей дружиной, вели беседу!
Закончив этакое «перевывание», Вятич спустился вниз и кивнул Анее:
– Он сделает.
Сомнений не оставалось, он говорил с отцом.
– Ворон там?
– Настя, тебе зачем?
– Не люблю, когда меня держат за дуру. Между прочим, если бы не я, Стешка напустила бы полный Козельск татар!
– Я хотел спросить, как ты там оказалась?
– Приснилось, что мы с Лушкой снова собрались удирать, а за калиткой татары! Вскочила в ужасе и потащилась к калитке. Она, зараза, была уже у самой цепи. Вятич, с цепью надо что-то делать, нельзя, чтобы ее вот так можно было быстро и легко снять.
Сотник кивнул, но добавил:
– Я тебе еще один оберег сделаю. От ведьмы…
– Вятич, скажи, – задала я мучавший со вчерашнего вечера вопрос, – как могла Стеша стать ведьмой? Ведь она же так любила Данилу, я помню, что любила.
– Она не становилась, просто в Стешу в какой-то миг вселилась эта дрянь. Освободиться трудно. А вот как Данила ничего не заметил, он должен был сердцем почувствовать. Надо с ним поговорить…
– Вятич… он же разбился…
– Как разбился?
Вот блин! Неужели ему не рассказали о гибели Данилы?!
Известие сотник выслушал с мрачным видом, потом распорядился собрать всех свободных дружинников.
– Если увидите похожего на Данилу, не верьте, это оборотень. Особенно осторожно сегодня.
Все восприняли это как нормальное явление, но я запротестовала:
– Вятич, а защититься от него нельзя?
– Можно. Ворон сделает, но этой ночью нужно быть осторожными.
– Почему?
– Настя, тебе когда-нибудь нос прищемят.
– Я должна понимать, что происходит! О чем ты переговаривался с Вороном?
– Догадалась?
– Я не дура.
– Я не волхв и не колдун, знаю и умею только кое-что, потому пришлось просить помощи у отца. Он постарается обуздать.
– Постарается или обуздает?
– Настя, мы не знаем, с кем или чем имеем дело. Когда поймем, будет видно.
