Но я оторвала пряжку и вернула пострадавшую деталь наряда владельцу:
– Остальное забери.
Если до того момента он еще сомневался, что я не в себе, то тут сомнения исчезли как дым. Выхватив у меня из рук пояс, бедолага исчез в толпе еще быстрее, чем его сомнения по моему поводу.
Теперь пришел черед Луши:
– Настя, ты чего?
– Луша, я не сошла с ума. Смотри, точно такой плащ был у князя Романа. А потом у меня. Такой кусок мы посылали Батыю в знак, что я жива.
– Ух ты! – Лушка вспомнила наши рассказы о войне с Батыем. Но оставалась еще пряжка и потрясенный новгородец.
Я подбросила на руке пряжку:
– А вот точно такая, вернее, обломок, была там, где мы ставили тавро хану. Пряжкой ставили, больше нечем было.
Луша смотрела на меня с явным сомнением:
– А я думала, вы все врали про тавро…
– Было такое, было! И вот это будет подарком хану с напоминанием обо мне, о нас.
– Осталась стрела?
– Нет, Вятич прав, стрела – это вызов, а вызывать его сейчас я не могу. Очень хочу, но не могу. Главное, чтобы вспомнил.
Вятич, услышав о моей задумке, согласно кивнул:
– Умнеешь, старушка…
Луша возмутилась:
– Какая она старушка?!
– А кто же вы, как не старушки?
– Да нам всего…
Лушка не успела договорить, Вятич захохотал:
– Вам не всего, а уже. Это мне всего.
– Да ты старше нас!
Я понимала, в чем дело, и только тихо посмеивалась, сейчас скажет, мол, мужчине всегда всего, а женщине всегда уже. Так и есть, сказал. Лушка чуть подумала, потом фыркнула, как кошка, видно, решив, что Вятич ничего не понимает в женщинах.
Сначала Александр Ярославич и слушать не хотел о том, чтобы я ехала в Сарай вместе с ним. Слишком серьезной и опасной была поездка. Но Вятич о чем-то долго беседовал с князем, и тот согласился. Мне Вятич сказал, что все, что нужно, Невский знает, чтобы я не распускала язык там и оповещала весь белый свет о наших с Батыем взаимоотношениях. Я и без этого понимала, что опасно, причем не только для меня, но и для Невского.
Но дополнительным потрясением для князя оказался факт, что вместо одной беспокойной барышни ему придется везти двух – Лушка категорически заявила, что если не поедет она, то я тоже не поеду! Почему на это согласились Вятич и Анея, для меня так и осталось загадкой. Но, вспомнив их тандем перед Рязанью, я поняла, что далеко не все знаю о тетке.
Убедиться в этом пришлось быстро. Анея умела командовать всеми мужчинами, попадавшими в ее поле зрения. Когда-то подчинялся мой отец в Козельске. Вятич вот там и здесь, подчинялись князья и епископ Спиридон, подчинился на этот раз и князь Александр. Чем его взяла тетка, не знаю, только он покорно вздохнул и согласился взять еще и мою сестрицу.
Провожая нас в Сарай, Вятич попросил одно:
– Настя, вернись живой сама и не погуби никого другого, ладно?
Я только вздохнула:
– Как получится…
Рука мужа резко притянула меня за шею, он буквально зашипел:
– Нет, ты сделаешь, как я прошу! Твой ненужный героизм никому пользы не принесет. Ты будешь осторожна, слышишь?! Ты! Будешь! Осторожна! Очень осторожна, Настя!
Потрясенная таким обращением, я только сдавленно пискнула:
– Хорошо.
Отпуская мою шею, Вятич сокрушенно вздохнул:
– Так я тебе и поверил…
Компания у нас подобралась занятная. С князем ехали опытные люди, не раз бывавшие в дальних краях и готовые ко всяким неожиданностям, в том числе и неприятным.
Мы уже знали, что у Батыя побывали, кроме Ярослава Всеволодовича, несколько князей, и для Михаила Черниговского все закончилось бедой. За отказ «поклониться кусту», то есть пасть ниц перед идолами, он был казнен, причем зверским способом – забит насмерть на виду у остальных. Единственный попытавшийся заступиться боярин последовал за князем.
Я знала и другое – Михаила Александровича забили точно так же, как убили в Киеве у него на глазах монгольских послов. Посол личность неприкосновенная, их нельзя убивать ни при каких обстоятельствах, можно нахамить, отправить обратно без ответа. Но только не убивать. Послам даже прощались оплошности, которые стоили бы жизни гостям. Михаил Черниговский скорее поплатился жизнью за это, чем за нежелание кланяться.
Побывавший у Батыя перед этим князь Даниила Галицкий никому не кланялся, кроме Батыя, конечно, но убит не был, напротив, принят с честью, хоть и злой (под ней имелось в виду угощение кумысом, честно сказать, не самое большое оскорбление).
Как-то встретит Батый князя Александра? С отцом говорил почти ласково, хотя и свысока, но ведь Ярослав Всеволодович приехал сам, а Невского пришлось семь раз приглашать! Последнее приглашение выглядело уже как откровенный приказ с угрозой: «…один ты не желаешь приехать…»
Что мог противопоставить Невский? Дружину с собой не потащишь, разоружат по дороге и положат рядками в траву еще на подходе к степям. Потому особенно обвешиваться оружием не стали, скорее лишь для защиты от всяких лихих людей, которые за время войн забыли, что можно жить мирной жизнью. В составе свиты Невского охраны было немного, к тому же все ехавшие, включая меня и Лушу, умели держать меч в руках. Всадники скорее изображали почетный эскорт (мне тут же пришло в голову, что по «четным» эскорт, а по «нечетным» Батыя душить?).
Но были в окружении Невского и весьма занятные личности вроде… я даже не поняла статус Чекана – слуга не слуга, показалось, что князь взял его с собой, чтобы скучно не было. Ну а если не скучно, то это обязательно рядом с нами с Лушкой. Как и следовало ожидать, Чекан оказывался всегда возле меня. С Лушкой они были как два близнеца – сентенции по любому поводу от солнца в небе до лошадиного чиха. Хохот не смолкал.
Немного погодя мне даже стало казаться, что сопровождающие как?то плавно перетекают от князя к нам.
А если уж сводились Чекан и Лушка… расслабленных смехом, нас можно было брать голыми руками. Я сделала вывод, что полководцы зря не используют такой метод подрыва сил противника – обучить Чекана монгольскому языку и забросить в тыл. Через неделю ставка вымрет от хохота сама…
Но Чекан монгольского не знал, потому пока болели животы у нас. К тому же он умудрялся просто притягивать к себе самые различные ситуации, от которых мы падали со смеху. Князь даже предупредил Чекана, чтобы тот к Батыеву шатру не смел приближаться, потому что хохотать рядом с ханом смертельно опасно, можно не успеть объяснить, что ты не над ним.
Стало труднее, когда пошли степи. Здесь на солнышке снег сошел раньше, уже даже подсохло, но холодный ветер норовил выдуть из?под одежды, кажется, не только тепло, но и саму душу из тела.
Солнце появлялось из?за горизонта и как?то сразу выкатывало на самый верх; оно стояло там яркое, выбелив даже само небо, редкие облака, даже не облака, а просто напоминание о них, проносились где-то так высоко, что никакой тени не оставляли вовсе. Сейчас холодно из?за ветра, зимой наверняка тоже, а как же летом?
Луша, видно, думала о том же, она покачала головой:
