«Читать люблю. Читаю много. Люблю историческую литературу и поэзию Пушкина, Лермонтова, Некрасова, Есенина. Многих советских поэтов. Свободного времени почти нет. Встаем рано, в 6.00, возвращаемся домой в 19–20.00. А сейчас учусь в 11 классе вечерней школы — совсем нет времени. Весной сдам экзамен, будет полегче… Легких дней у нас на трассе было мало. Нужно сказать, что строительство железных дорог — это тяжелый труд. Немногие остаются верны этой профессии…»
Идет как-то по конторе встревоженный. В чем дело? Оказывается, его вопрос на месткоме будут заслушивать. Его и бригады. Бригада в беде.
И вот заседание. Председательствующий кратко изложил суть дела. В передовой бригаде Александрова совершены два прогула. Сам бригадир настоял на экстренном обсуждении прогульщиц, хотя много еще неясного.
Две девушки были направлены в командировку в другой город, на путевые работы. Срок кончился, а они не вернулись. Явились намного позже. Прогул без уважительной причины. Александров настаивал на увольнении. Девушки оправдывались. Они не виноваты. Обстоятельства заставили. Спросили — какие? Молчали. Друг на дружку поглядывали. Начнут говорить, замолчат. Потом сказали, что неудобно об этом говорить.
Он осекся, сел, весь красный от вспышки возмущения и гнева.
Опять смешок. Девушки опустили головы.
Мастера, который якобы разрешил им остаться на три дняне нашли. Он был в отъезде. Решили отложить заседание. Александров запротестовал.
Девушки замолчали. Оправдания их показались неубедительными. Может, потому, что вначале заседания они придумывали разные причины, что-то недоговаривали, противореча друг дружке.
Александрову сказали, если уволить девушек, то ему же хуже. Не видать теперь первого места. Он ответил, что сейчас хуже, потом будет лучше. А если они, на самом деле не виноваты?
Александров боролся за чистоту бригады. Но разве это исключает веру в человека, сострадание? Он был резок, груб и все время говорил на повышенных тонах. Я не узнавал его.
Девушек уволили. Правда, не по той статье, что предлагал Александров, а по собственному желанию. Они сами просили об этом. Просили, чуть ли не плача, говоря, что это очень важно.
Месяца через два встречаю Александрова в Уфе. И первым делом интересуюсь: ну как, те девушки вышли замуж?
— Вышли.
— Серьезно?
— Да.
— А как мастер, разрешил им продлить командировку?
— Разрешил.
— Значит…
— Мы ошиблись.
Значит, и местком, и он — тоже? Да, и он тоже.
Во время этого разговора Александров был мягок, спокоен, и это означало, что он как бы понимает свою прошлую несправедливость, но все же остается самим собой: за бригаду готов на все. Бригада должна быть чистой.
— А флаг?
— Снова висит.
Говорит, что флаг, конечно, не знамя, но дорого стоит для бригады. Знамя дают в соревновании среди комсомольско-молодежных бригад стройки. Флаг же поднимают в честь победителей среди всех бригад поезда. А это тоже неплохо.
«Секретов у нас никаких нет. Люди мне верят. Наверно, потому, что дело свое знаю».
«Бригадир, я считаю, должен досконально знать свое дело, и если он допустит брак и бригада заметит это, он много потеряет… Бригаду, как обычно, ставят на самые напряженные и ответственные участки, и не было случая, чтобы она не справилась со своим заданием».
Едем по знаменитому перегону, усыпанному черемухой. Здесь работала бригада Александрова. Необычный перегон. Необычная работа.
— Так что же случилось, Евгений Михайлович?
— План горел. Земляное полотно «текло». Рельсы «плыли». Понятно?
Вызвали Александрова к главному инженеру. Выручай! На перегоне Азово-Архангельское есть один участочек… Километров двенадцать… Замучил… Решили довести его сразу до проектной отметки, чтобы больше не возвращаться. В качестве эксперимента, если хотите. По методу Николая Злобина. От начала и до конца. Сказал главный инженер: «Готовь бригаду!»
— Она ко всему готова, но…
— На «но» нет времени, Евгений Михайлович.
— Но нельзя же так сразу.
— Я сам понимаю — нельзя. Ну хорошо, подумай, вечером зайди.
Александров знал этот участок. Земляное полотно с заиленными «подушками», грунтовые воды, разный уровень верхнего строения, бугорки да ямки. И еще неизвестно что — в будущем…
Там, правда, работали разные бригады на выправке, подъемке, балластировке. Но никто дело до конца не доводил. Поработают — снимут, перебросят на другие «горящие» участки. Потом снова сюда. И земполотно с рельсами мучили и себя, а путь все кривой был. Проедут несколько раз «Агашки» да «Аэски» — и пошла карусель. А нужно было тепловоз пускать с вагонами, «вертушки» с гравием и щебенкой. Открыть устойчивое рабочее движение до тоннеля.
