выжать из студентов все, что можно. А можно, действительно, все! Все чаще стали рождаться у него умные мысли. Однажды сказал Санкину, что хочет провести семинар по обмену передовым опытом. Надо поучить молодых рабочих темпу и ритму. Прямо на котловане, например, в бригаде «Лунатиков». Как на это смотрит командир? Командир приятно удивлен, но согласен. Спросил, сколько человек придет на семинар? Бядов подумал, сказал — три. Санкин вздохнул: маловато. Сюда бы весь поезд привезти на переучку, а может, и все управление с главком впридачу. Санкин, конечно, шутит, виноват. Бядов рассердился: зато ему не до шуток! Студенты уедут, и все их достижения, если говорить образно, как кобыле под хвост. То есть канут бесследно… А Бядову жалко терять драгоценности. Кроме него, Бядова, никто не понял до сих пор, насколько это расточительно, опускать опыт. Санкин согласился. И подумал: «Умница Бядов!» Бядов, однако, строго предупредил: шибко не расходиться на «семинаре», то есть тысячу процентов не давать, достаточно хотя бы двести… Иначе не поймут.
Санкин сказал, что хорошо, попробуют, если получится… И вот утром на объекте появились три здоровых парня. Пришли и сели на краю котлована. О стульях Бядов, конечно, не побеспокоился. И блокнотов не дал. Какой же опыт? Однако ребята добросовестно смотрели на все, что происходило в котловане. Честно высидели весь рабочий день. Для СМП потеряно* три человеко-дня. А будет ли выигрыш? Студенты спросили: ну, как, терпимо?
— Мы так не можем… — признались гости. — Скорость бешеная. А перекуров мало.
— Мы отдыхаем в процессе работы, не заметили?
— Нет…
— Это же просто. Надо расслабиться, настроить себя на веселый лад, можно даже слегка пританцовывать и песни мурлыкать…
Парни рассмеялись: юмор, понятно.
— Напрасно смеетесь. Разве ничего не слышали про активный отдых? Скажите, груженому составу легче с места стронуться, когда он стоит, или когда он тихонько ползет, хотя бы черепашьим шагом?
— Когда… хотя бы черепашьим…
— Вот видите, а говорите — непонятно!
— В училище нас этому не учили.
— Если устал, не падай на траву, а продолжай работать, но как бы легонько, играючи. Сбрось темп, но не выходи из рабочего состояния, иначе потом трудно будет войти в него, лень и сонливость схватят, понятно?
— Это нам знакомо!
— Тогда в чем же дело? Дерзайте!
— Попробуем…
Посланники Бядова пообедали и поужинали в лагере. Осмотрели все «достопримечательности». Как в музее побывали. Глаза таращили. Удивлялись. Потом песни слушали у костра. И сами пели. Перед отъездом сказали: «Попробуем перенять кое-что». Это было серьезное заявление.
Санкин пожалел ребят: Бядов потребует от них полной отдачи. А где же за день-то все перенять? Эх, на недельку бы их в отряд — никакого училища не надо. Проморгал, однако, Бядов, прогордился…
И вот — последние денечки. Уже появилось чемоданное настроение. Уже поглядывают на «Уголок трезвенника», где стоит в гордом одиночестве бутылка шампанского.
А у Бядова созрел новый план. Он фанатик. Но и скептик одновременно. Он решил бросить «перчатку». На престиж. Справились с заданием, хорошо! А хотите еще одну задачку? Так и сказал Санкину — «задачку». Вон с какого боку подкрался. Какую же, интересно? Санкин почуял что-то любопытное… Простую, сказал Бядов. Испытать себя на последний «рекорд» в строительном деле.
Санкин вежливо улыбнулся, развел руками:
— Хватит, Владимир Иосифович, устали ребята!
— Сдались?
— Сдались…
— Не ожидал. Думал, не так простимся.
Бередил Бядов самолюбие, по живому резал. Санкин молчал. Бядов смеялся:
— Коньяк поставлю! С пятью звездочками!.. Чего вам делать с одной бутылкой шампанского?
— Коньяк — хорошо!.. Тоже разо… бьем!
— Ну и разбейте еще на одной трубе, которую я вам даю…
Санкин пошел советоваться с Игорем, бригадирами, бойцами.
Решили: черт с ним — принимаем вызов! Бядов не хочет оставаться побежденным, решил поглядеть на поражение своих подопечных? Много фундаментов построили студенты. Много труб смонтировали. План почти вдвое перевыполнили! Можно отсыпать земляное полотно. А по полотну рельсы укладывать, путь к Айгиру открыт! Бядов же думал о будущем: нужно было сделать задел на участке от Айгира к Инзеру, там, где работала бригада «Лунатиков». Что ж, желание разумное.
Однако подбросив новую задачку, он дал такие сроки, так все ужал и урезал, что ему самому, наверно, казалось решение этой задачки делом фантастическим. По его, разумеется, инженерным понятиям. Казалось, он хотел за что-то «отомстить» студентам.
Ребята сели за расчеты. Шутить нельзя, хитрость можно побить хитростью, то есть умом. Одна голова хорошо, а сорок пять лучше. Был тщательно разработан план «операции». Ребята отремонтировали инструмент, завезли стройматериалы. Переговорили с крановщиком. Бядов ходил по стройплощадке и в открытую смеялся над ними: вы что, шуток не понимаете? Да разве можно осилить в такой срок новую трубу, хотя бы и на готовом фундаменте и при наличии блоков? Ребята, решившись, делали все молча. Именно тогда-то они и почувствовали себя настоящими инженерами. Чья возьмет?
Утром, когда был пущен «секундомер», Бядов сказал Санкину: если они уложатся в срок и качество будет отличным, не хорошим, а отличным! — то он, Бядов Владимир Иосифович, ветеран транспортного строительства… откажется от своего инженерного звания!
— Ого! — сказали ребята, узнав о словах Бядова. Значит, борьба не на жизнь, а на смерть. Бядов ушел в Инзер.
Через три дня вернулся. На объекте никого не было. Зато была труба. И положенные автографы: «УАИ. «Сокол»…» И дата. Бядов посмотрел на часы. Труба смонтирована досрочно. Долго осматривал ее. И с внешней стороны, и внутри. Щупал рукой швы. Проверял заливку изоляции. Все чисто, аккуратно — не труба, а игрушка!
Бядов направился в лагерь. Ребята готовились к прощальному костру. Бядов нашел Санкина в столовой. В окружении парней и девушек Санкин играл на гитаре.
Бядов вынул завернутую в газету бутылку коньяка и поставил на стол — перед Санкиным.
— Молодцы! — сказал Бядов и пожал Санкину руку.
А звание? Бядов молчал. Санкин наседал:
— Вы человек слова, как же насчет звания? Бядов же пошутил тогда, а тут серьезно?
Санкин не сводил глаз с Бядова. Ждал, выбивая резкие аккорды.
Красочная пузатая бутылка пошла по рукам. Разглядывали этикетку, взбалтывали, смотрели на просвет, нахваливали коньячок: не поскупился шеф, пять звездочек, армянский, с медалями… Жалко такую драгоценность разбивать, жалко…
Бядов молчал. Но все видели, как дрогнули его плотно сжатые губы. Медленно рождалась улыбка. И суровое лицо, копченое-перекопченное на солнце, подобрело. В зорких глазах заиграли светлячки. Вот-вот бросится обнимать Санкина… Переживает человек, Владимир Иосифович. Но чубчик, коротко остриженный, выступающий ершисто, придавал всему его облику что-то мальчишеское, озорное.
В столовую сбегались со всего лагеря. Слух пронесся: «Бядов пришел отказываться от своего инженерного звания!..»
Нет, Бядов не был посрамлен. Хоть студенты и положили его по всем правилам на обе лопатки, но ему было хорошо с ними. Он был… счастлив. «Лишив» его инженерного звания, студенты досрочно присвоили это звание себе. Все были в выигрыше. И они. И Бядов. Еще одна труба сверх плана!
Бядов смотрел на ребят и думал: «Привык к вам, неужели придется расставаться? Неужели больше никогда, никогда вас не увижу, родные вы мои, «соколята»…
Санкин ударил по струнам и запел:
