окружении. В их числе 14-й гаубично-артиллерийский полк 14-й танковой дивизии, в котором командиром батареи служил старший лейтенант Джугашвили. Теперь уже не секрет, какая паника и неразбериха творились в окруженных частях в начале войны. Приведем лишь две цифры: миллион убитых и 724 тысячи пленных бойцов и командиров Красной Армии за три недели.
Всего за три недели.
О Якове Джугашвили командование не забыло. Оно понимало, что может случиться с командиром любого ранга в случае гибели или пленения сына Сталина. Поэтому приказ командира дивизииполковника Васильева начальнику особого отдела взять Якова в свою машину при отступлении был жестким. Но Яков не был бы самим собой, если бы не отказался от этого предложения. Узнав об этом, комдив Васильев вновь приказывает, несмотря ни на какие возражения Якова, вывезти его на станцию Лиозново. Как следует из донесения начальника артиллерии, приказ был выполнен, однако в ночь с 16 на 17 июля, когда остатки дивизии вырвались из окружения, Якова Джугашвили среди них не оказалось.
Куда же исчез сын Сталина?
Здесь появляется первая странность. Если в момент выхода из окружения, несмотря на хаос, его так упорно пытались вывезти, то почему после исчезновения не искали четверо суток и лишь двадцатого июля начались интенсивные поиски? Начались, только когда из Ставки была получена шифровка. Жуков приказал немедленно выяснить и донести в штаб фронта, где находится командир батареи 14-го гаубичного полка 14 -й танковой дивизии старший лейтенант Джугашвили Яков Иосифович.
Приказ — доложить о результатах поиска Якова Джугашвили — исполнили лишь 24 июля. Еще через четыре дня. Может быть, знали о том, что сын Сталина погиб?
Во всяком случае, рассказ мотоциклистов, посланных на поиски Якова, выглядит как попытка окончательно запутать ситуацию. Итак, мотоциклисты во главе со старшим политруком Гороховым встречают у озера Каспля красноармейца Лапуридзе. Он рассказал, что выходил из окружения вместе с Яковом. 15 июля они переоделись в гражданскую одежду и закопали свои документы. Убедившись, что немцев поблизости нет, Яков решает передохнуть, а Лапуридзе идет дальше и встречает ту самую группу мотоциклистов. Старший политрук Горохов, как бы не понимая, кого он ищет, возвращается назад, решив, что Джугашвили уже вышел к своим.
Звучит действительно не очень убедительно, почти фантастично.
Ситуация становится более понятной из письма близкого товарища Якова Джугашвили — Ивана Сапегина. Письмо было отправлено брату Якова Василию Сталину уже 2 августа 1941 года, по горячим следам.
«Дорогой Василий Осипович!
Я — полковник, который был у вас на даче с Яковом Иосифовичем в день отъезда на фронт. Полк попал в окружение. Командир дивизии бросил их и уехал с боя на танке. Проезжая мимо Якова Иосифовича, он даже не поинтересовался его судьбой, а сам в танке прорвался из окружения вместе с начальником артиллерии дивизии.
До 13 августа 1941 года информации о том, что же случилось на самом деле с сыном Сталина, не было. Человек сгинул, пропал без вести, как и сотни тысяч его соотечественников. Кроме красноармейца Лапуридзе особисты Западного фронта не нашли ни одного свидетеля, способного пролить свет на таинственное исчезновение Якова.
Ни одного.
Сведения поступили 13 августа. В политотдел Шестой армии Южного фронта была доставлена немецкая листовка. На ней резолюция:
«Разбросана в Никопольской области 13 августа 1941 года.
Начальник политотдела, бригадный комиссар
На листовке была помещена фотография. На ней небритый мужчина, в красноармейской шинели, в окружении немецких солдат, а ниже был текст:
«Это Яков Джугашвили, старший сын Сталина, командир батареи 14-го гаубичного артиллерийского полка 14-й бронетанковой дивизии, который 16 июля сдался в плен под Витебском вместе с тысячами других командиров и бойцов. Следуйте примеру сына Сталина, переходите и вы!»
О том, что Яков в плену, немедленно доложили Сталину. Для него это был очень сильный удар. Ко всем бедам начала войны добавилась еще и эта, личная. А немцы продолжали свою пропагандистскую атаку. В августе появилась еще одна листовка, где воспроизводилась записка Якова отцу, доставленная Сталину дипломатическим путем:
«19 июля 1941 г.
Дорогой отец, я в плену, здоров. Скоро буду отправлен в один из офицерских лагерей в Германии. Обращение хорошее. Желаю здоровья. Привет всем.
Как будто профессиональный драматург писал историю плена сына Сталина. Отношение Иосифа Сталина к сдавшимся в плен советским солдатам в тот момент уже было хорошо известно — как к предателям. Маниакально жесткое отношение. Сдался в плен — переходишь в разряд врагов.
И вот через три недели после начала войны в разряд врагов переходит собственный сын, да еще смеет писать отцу записки, вместо того чтобы застрелиться, как попытался сделать в недалеком 1926 году. Если бы не некоторые документы и свидетельства, рассекреченные уже после войны, могло сложиться впечатление, что этот сюжет был разработан профессиональным драматургом.
Впрочем, к подлинности этих свидетельств мы еще вернемся. А пока давайте проследим до конца историю нахождения в плену Якова Джугашвили.
На советские войска и прифронтовые территории продолжали сбрасываться тонны листовок, на которых сын Сталина был изображен рядом со старшими офицерами вермахта и германских спецслужб. Под фотографиями призывы складывать оружие. Никто тогда не замечал, что на каких-то фотографиях свет падает с одной стороны, а тень в другую, что китель у Якова застегнут на левую сторону, по-женски. Что в жарком июле Яков почему-то стоит в теплой шинели. Что ни на одной из фотографий он не смотрит в камеру.
У нас зародились сомнения в подлинности этих фотографий.
