твою драгоценную шкуру в очень многих местах.
Тигр выпустил и спрятал когти.
— Не поможет. — Кир-Кор покачал головой. — Вот что, приятель… Давай-ка на всякий случай я тебя усыплю. Согласен?
Тигр уткнул морду в передние лапы. Очень мощные лапы. Одним ударом корову можно свалить.
— Молодчина, — похвалил Кир-Кор. — Быстро соображаешь. Это совсем не больно, — успокаивал он зверя, сосредоточиваясь. — Даже наоборот. Голод терзать не будет. Глубокий покой до самого вечера…
Усыпляя не очень-то склонного спать натощак пациента, он поглядывал в сторону моря. Ему казалось, будто время от времени он ощущает ослабленный аурический зов…
Зверь уснул. Кир-Кор вышел на мокрый песок, остановился у самой границы прибоя и минуту спустя увидел, как первые лучи солнца алым золотом воспламенили, точно свечу, верхушку спортивного паруса: чье-то судно огибало восточные буруны короткими галсами. Он сразу понял, чье это судно, еще до того, как успел определить его тип и разглядеть на палубе стройную фигурку в матросском костюме.
— Клянусь Театральным и прочими островами всех земных океанов, это «Алмаз»!!!
— Кири-и-илл! — звала рассветная даль. — Кири-иилл!
Катамаран приближался к берегу, не снижая скорости.
— Эй, шкипер, побереги кили! — крикнул Кир-Кор, предупредительно вскинув над головой скрещенные руки.
Ни крик, ни тревожные жесты не отрезвили беспечного шкипера. «Что она делает?!» — изумился Кир-Кор.
— Право руля! — рявкнул он в последний момент.
Сдвоенный корпус «Алмаза» круто взял вправо. Но было уже поздно: суденышко на повороте с ходу врезалось в донный песок. И прежде чем над канатами релинга замелькали, кувыркаясь в воздухе, фигура в белой матроске, белые туфли и спикард в белом чехле, Кир-Кор ощутил ногами сопротивление воды, не успевающей раздвигаться под его двигающимися в бешеном темпе ступнями. Сквозь шум в голове он уловил сдавленный вопль.
На месте аварии глубина была не больше метра, однако накаты волн вносили свои коррективы — вода подступала к груди.
— Кирилл… прости меня, Кирилл, — шептала Марсана, задыхаясь в его мокром объятии, — иначе я не могла… Я должна была попытаться увидеть тебя!..
Он вынес ее на берег. Марсана машинальными движениями рук пригладила свои намокшие волосы и смахнула капли с лица. Она смотрела ему в глаза очень внимательно и откровенно.
Поцелуй был глубокий, медленный, жаркий.
Все вокруг поплыло куда-то. Заботы, огорчения, сроки теряли значение. Реальность мира грозила иссякнуть.
— Кир…
— Молчи.
— Люблю тебя.
— Молчи. Не говори ничего.
— Я с ума сойду!..
— Мы с тобой уже обезумели.
— Больше ни слова. О небо…
Они опомнились, когда над их головами закричали первые чайки.
— Это что за планета? — спросила она, проминая затылком ямку в песке.
— Планета любви.
— Да?.. — Марсана перевернулась на живот, взяла горсть песка, просыпал сквозь пальцы. — Во мне сейчас такое ощущение… ну такое, будто я… будто нет у меня моей планеты. Кто-то ее у меня отобрал. Не ты ли?..
Теперь уже он внимательно посмотрел на нее. И краем глаза уловил какое-то движение в тени под «тигровой» грядой. «Маракас, я ведь совсем забыл про усатого!..»
Тигр сменил позу: вытянув лапы, распластался на левом боку. Светлое брюхо стало почти незаметным на светлом песке.
Надеясь, что взгляд Марсаны скользнет мимо зверя, Кир-Кор ребром ладони выдавил в песке буквы «М» и «К».
— Мама моя!.. — Рука ее дрогнула. — Неужели там тигр?!
— Не надо бояться, он спит. И спит очень крепко. Разбудить его невозможно. Разве что к вечеру.
— А откуда… зачем он спит здесь?!
— Так вышло. Бедняга… В этом он абсолютно не виноват. Дырявые тут зоопарки.
— Впервые слышу о зоопарке на Театральном. Хотя… все может быть. Как давно я тут не была!.. — Она рассмеялась. Тихо и, ему показалось, с опаской.
— Смейся и говори в полный голос. Разбудить зверя тебе не удастся. Даже если ты станешь таскать его по всему пляжу за хвост.
— Не стану, — тихо сказала она. — Поцелуй меня…
Пронзительно кричали чайки.
Шалая волна тяжко бухнула в плотный от влаги песок. Накат принес Марсане упакованный в белую пену презент — белую туфлю с левой ноги.
— Дар Нептуна, — отметил Кир-Кор.
— Дар бесполезный… А может, вторая на палубе?
— Вряд ли. Я видел ее свободный полет над канатами релинга.
Он взглянул на суденышко и пружинно поднялся. Не разуваясь (теперь все равно), поспешил в воду. Неуправляемый катамаран, снятый с мели волнами и напором бриза, отваливал в море. Самое время воспрепятствовать его вероломному дрейфу…
Мощная вспышка синего пламени остановила спасателя на полдороге. Тонкий, прямой, как струна, невыносимо яркий плазменный шнур быстро, с неприятным шипением скользил сверху вниз вдоль плоскости «румб-электро», пожирая элементное полотно, оставляя после себя трескучий фейерверк осколков несущей конструкции. Все было кончено за три секунды: вместо паруса, поворотной трубы и мачтовой арматуры на палубе торчал, дымясь, жалкий обглодыш.
— Эй, остряки! — обратился Кир-Кор к рифленому днищу зависшего над суденышком поискового дисколета с надписью на борту: «ЛАВОНГАЙ». — Неужели вам могло прийти в голову, будто под вашим прицелом можно удрать на парусной лодке? Никогда не поверю.
Борт «искателя» не отвечал. Рифленое днище жужжало по-шмелиному густо и ровно; никакой иной звуковой информации оттуда не поступало. В воздухе распространилось зловоние горелого пластика. Поглядывая на изуродованный катамаран, на Марсану, недвижно сидящую на песке в странной и, должно быть, неудобной позе, Кир-Кор не спеша выбирался на берег. Молчание вооруженного монстра не удивило его. Экипаж промолчал, потому что им нечего было сказать. На его упрек им просто-напросто нечем ответить. А ему и не надо ответа. Ему достаточно знать, что на борту дисколета превосходно слышали каждое его слово.
— Что случилось? — с тревогой спросила Марсана.
— Ты видела. — Он выхватил из пены вторую белую туфлю: — Вот!.. Стихия взяла — стихия вернула.
— Зачем они так?
— Правила у них, понимаешь, такие.
— Правила?
— Ну обычай такой. Раньше гостей хлебом-солью встречали…
— А если б они случайно попали в тебя?!
— Не подавай им идею.
— Что?..
