— Да, среди моих знакомых есть и грагалы.
— Вот видите! А среди моих — ни одного…
— Небольшая для тебя потеря, — ввернул подошедший Матис. — Грагалы, как правило, неразговорчивы.
Марсана хлестнула себя по голым коленям, вскочила:
— Матис, прости, виновата! Моя очередь сервировать стол.
— Там все готово. Твоя забота — собрать всех за этим столом.
Приставив ладони к лицу, Марсана извлекла из недр грудной клетки резанувший нервы первобытный крик. Кир-Кор невольно поднялся.
— Мамонт отвоевал у голодного троглодита свой хобот, — одобрил Матис.
В ответ донесся вопль Тромбетти-младшего.
Со стороны океана был слышен только шум прибоя. Тромбетти-старшие предпочли не отвечать.
— Ребенок проголодался, — подытожил Матис результат акустического эксперимента. — Откладывать обед не будем.
Обедали на палубе «Алмаза» в купальных костюмах. Над столом был натянут сетчато-белый тент. Сквозь вентиляционные отверстия скупо сочилась небесная синева. Ели молча. Даже Пио был воспитанно немногословен. Тент закрывал небо над головой, и вскоре Кир-Кор обнаружил, что смотреть ему некуда.
Тромбетти-старшие едва успели к десерту. Молчание за столом приобрело свинцовую тяжесть.
— Опаздывать на обед неприлично, — определил свое отношение к инциденту насытившийся эвпедон.
Марсана прыснула. Извинилась. По лицам поползли улыбки.
Кир-Кор склонился к загорелому уху подростка, шепнул:
— Упрекать взрослых могут только взрослые. Понял?
— Понял, — мгновенно отреагировал Пио.
— В таком вот тревере, парень, — сказал Кир-Кор, очищая банан ему и себе. — Так и держись.
— А можно спросить?
— Можно.
— А можно мне с вами на Дигею? — выпалил Пио, и глаза у него стали круглыми от восторженного ожидания.
— Со мной?.. — Кир-Кор ощутил укол взгляда Марсаны.
— Мне тоже интересно, что вы ответите, — сказала она.
— Отвечу, что на Дигею можно и без меня, — ответил Кир-Кор и, заметив, как вздрогнула мать эвпедона, сделал попытку смягчить негативный эффект: — Дигея, насколько я знаю, была и остается открытой для всех. Добро пожаловать… туда или обратно.
— Ах, как это просто для вас — разрываться между Землей и Дигеей! — вскипела Марсана.
— Помилосердствуйте, я-то при чем?
— Хотя бы при том, что само существование Дигеи создало для моей родной планеты массу проблем.
— Проблемы — категория, увы, непреходящая.
Длинный красный цилиндр в руках у Марсаны распался на множество чашек.
— Пьем тоник, — объявила она. — А-ля Триоле-де-Папайя.
— Пио, — сказал Этторе, — я разрешаю тебе погулять.
Пио нехотя сполз с откидного сиденья.
— Проблема проблеме рознь, — сказала Марсана, разливая по чашкам пряно пахнущий, черный, как битум, напиток. — Одно дело, когда мальчишки возраста Пио мечтали о море. О дальних странах. Или пусть даже о межпланетных полетах. И совсем другое, когда они готовы на все, лишь бы покинуть Землю ради Дигеи.
— Кто-то когда-то сказал: дом — мир женщины, мир — дом мужчины, — напомнил Кир-Кор.
— Земля — это целый мир, Кирилл. И очень не простой.
— Опять же… Земля — колыбель, и… нельзя вечно жить в колыбели.
— А ведь жили, Кирилл. Коротали свой век в «колыбели» и жизненных неудобств при этом отнюдь не испытывали.
— Слово какое-то безысходное — «коротали».
— Предложите другое.
— Зачем? Действительно, многие «коротали», вы правы. Но теперь таких, наверное, меньше?..
— Намек поняла. Дигея, разумеется, гарант всеобщего прогресса. И сейчас вы будете сетовать, что Дигеи не было во времена Фомы Аквинского, Бруно, Галилея, Ломоносова, Фарадея.
Кир-Кор попробовал терпкий, горько-кислый напиток, источавший запахи кофе, жасмина, ванили и цитрусов одновременно.
— Нет, — сказал он, — сетовать я не буду.
— Да? — удивилась Марсана. — А почему?
— Во-первых, чтобы не дать вам повода к разговору о том, что Дигея снимает с Земли один мозговой слой за другим. Я наслышан об этом.
— И пытаетесь это оспорить? — поинтересовался Этторе.
— Нет.
— Нет? — переспросила Джинестра.
— Нет, — повторил Кир-Кор. — Это пьют через соломину? — Он заметил пенал с питьевыми соломинами.
— Да, — сказала Марсана. — А во-вторых?
Детская флейта огласила окрестности неумело-тоскливой руладой с палубы стоящего на мели «Адмирала»: Пио развлекал себя, как умел. Кир-Кор взглянул на родителей эвпедона. Ответил Марсане:
— Уважаемые эвпатриды, Дигея возникла в свой срок, и любые эмоции по этому поводу — ваши или мои — ничего не меняют.
— Разве Дигее не интересно знать, что о ней думают коренные земляне?
— Тут несопоставимость масштабов, эвгина.
— Я имею в виду психоэстетические нюансы, Кирилл.
— Я понял. Но проведем мысленный эксперимент… Окиньте взглядом Евразийский материк.
— Готово. От Гибралтара до Камчатки.
— Теперь вообразите какую-нибудь туристскую базу в бассейне Амазонки.
— «Вера-Круз»! На изумительной реке Шингу.
— Насколько важно для Евразии знать, что о ней думают в замечательной «Вера-Круз» на изумительной Шингу?
Супруги Тромбетти переглянулись. Матис смотрел в свою чашку. Марсана сдвинула каскетку на затылок — пряди зеленых волос вновь получили свободу.
— Значит, Дигея уже отвела Земле роль провинциальной туристской базы!..
— Я этого не говорил, — не согласился Кир-Кор.
— Но это явствует из вашей аналогии.
— Мои аналогии — только для аналогий, эвгина.
— Аналогии нужны для утверждения правоты. Или нет?
— Экс факто оритур юс, — проговорил Матис.
— Что возникает? — не сразу поняла Марсана.
— Из факта возникает право, — перевел Этторе.
— Мы — лишь точка в Галактике, — напомнил Матис. — Дигея — многоточие. Весьма многозначительное многоточие, и это факт. Пора уж привыкнуть к тому, что мы для них — заповедник.
— Кирилл, докажите ему, что он ошибается, — потребовала Марсана. — Чем привлекает к себе коренных дигейцев Земля?
— Ну… прежде всего, Земля — планета их предков.
