84 Советское руководство. Переписка. 1928 – 1941 гг. / Сост. А.В. Квашонкин, Л.П. Кошелева, Л.А. Роговая, О.В. Хлевнюк. М., 1999. С. 5. См. также: Письма И.В. Сталина В.М. Молотову. 1925 - 1936 гг.; Сталинское Политбюро в 30-е годы; Большевистское руководство. Переписка. 1912 – 1927. Сб докум. / Сост. А.В. Квашонкин, О.В. Хлевнюк, Л.П. Кошелева, Л.А. Роговая. М., 1996;
85
85 Бажанов Б. Воспоминания бывшего секретаря Сталина; Кривицкий В. Я был агентом Сталина. М., 1997. С. 5-234.
86
86 Сто сорок бесед с Молотовым: Из дневника Ф. Чуева. М., 1991; Чуев Ф. Так говорил Каганович. Исповедь сталинского апостола. М., 1992; Куманев Г.А. Рядом со Сталиным: откровенные свидетельства. М., 1999.
87
87 Каганович Л.М. Памятные записки рабочего, коммуниста-большевика, профсоюзного, партийного и советско-государственного работника. М., 1996; Хрущев Н.С. Воспоминания. Избранные фрагменты. М., 1997; Микоян А.И. Так было. Размышления о минувшем. М., 1999.
88
88 Микоян А.И. Так было… С. 15.
89
89 Там же. С. 592.
90
90 Зенькович Н.А. Тайны кремлевских смертей. М., 1993. С. 45. Сохранилась чрезвычайно интересная запись А.Т. Твардовского о Поскребышеве, сделанная во время их совместного пребывания в Барвихе в ноябре 1963 г.: “И вот этот единственный в мире человек, который мог бы и должен бы явиться куда более интересным для современного мира Эккерманом, чем гетевский Эккерман, который мог бы написать великую книгу и с уходом которого исчезнет навсегда многое-многое из того, что еще, м.б., столетия будет интересовать историков, политиков, художников и т.п.
Этот человек ходит в столовую, принимает процедурки, играет в домино, смотрит плохие фильмишки в кино, словом, “отдыхает” здесь, как все старички-пенсионеры, и как бы это даже не тот А.Н. Поскребышев, ближайший Сталину человек, его ключник и адъютант, и, м.б., дядька, и раб, и страж, и советчик, и наперсник его тайного тайных. Высшая школа умения держать язык за зубами, не помнить того, что не следует, школа личного отсутствия в том, к чему имеешь (имел) непосредственное касательство, и полная свобода от обязательств перед историей (“это не я – это партия в моем ничтожном естестве была на моем месте, и выполняла свою задачу, и могла избрать для этой цели чье-нибудь другое, столь же ничтожное, естество”). Пытаться к нему подступиться с разговором на тему о его исключительных, единственных возможностях и единственном в своем роде долге – дело безнадежное. “Что вы, что вы, зачем это? Ни к чему, да я и не знаю ничего”, - затрепыхался он в ответ на прямую постановку вопроса Леонидом Кудреватых (по словам последнего). И даже будто бы сказал: “Я боюсь”. Но дело не в страхе, хотя, конечно, страх над ним денный и нощный не может не висеть, а в том, пожалуй, что, как говорит Кудреватых, он вблизи производит впечатление прежде всего человека не только малообразованного, неначитанного, но просто недалекого и почти малограмотного. Таков этот полубезвестный, но могущественный временщик, выходец из дер[евни] Сопляки…”. – Твардовский А.Т. Рабочие тетради 60-х годов // Знамя. 2000. № 9 . С. 158-159.
91
91 Шепилов Д.Т. Воспоминания // Вопросы истории. 1998. № 3. С. 17, 20.
92
92 Цит. по: Суворов В. День-М. Когда началась Вторая мировая война? М., 1994. С. 54.
93
93 Василевский А.М. Накануне войны // Новая и новейшая история. 1992. № 6. С. 8.
94
94 Горьков Ю.А. Готовил ли Сталин упреждающий удар... С. 36. В книге В.М. Жухрая “Сталин: правда и ложь” (М., 1998. 2-е изд.) без ссылки на источник опубликована “стенограмма” расширенного заседания Политбюро ЦК в конце мая 1941 г., которая представляет собой компиляцию из разных источников, в том числе и из выступлений самого Сталина в послевоенные годы. Таким образом, 1) вся информация, которая выдается за подлинную стенограмму, уже была нам ранее известна, 2) оправдание Сталина в конце мая 1941 г. перед расширенным заседанием Политбюро за свой сговор с Гитлером в 1939 г. – это полная бессмыслица, 3) в стенограмме нет ничего о состоянии немецкой армии и подготовке страны к обороне, ради чего, согласно Жухраю, и собиралось это заседание. Выступление Г.К. Жукова настолько бессодержательно с точки зрения политического момента на конец мая 1941 г., что Сталин бы его просто не потерпел. Однако
