отделом» и т. п. им следовало указать название того отдела, в состав которого входили секретно- директивная часть или шифротделение, (например, Секретариат, орготдел и т. п.) и должность, по тарификации равную действительно занимаемой должности[257]86.
Партийный аппарат действовал как настоящая подпольная партия во враждебном окружении теми же методами и приемами. Но здесь необходимо существенное дополнение в распоряжении этой партии аппарата были все государственные средства и ей подчинялись все государственные ведомства. Вот что означала на деле политика «диктатуры партии».
ОГПУ стало тайной полицией партийного аппарата. Как известно, ЦК РКП(б) с самого начала создания Всероссийской чрезвычайной комиссии заявил, что органы «ВЧК созданы, существуют и работают лишь как прямые органы партии, по ее директивам и под ее контролем»[258]87. C 1923 г. ОГПУ работало уже только по директивам партийных органов и контролировало подбор лиц, ведущих секретное делопроизводство. Секретариат ЦК возложил на Спецотдел ОГПУ также инструктирование партийных и государственных органов по вопросам шифроработы[259] 88. Вся их секретная переписка должна была отправляться с этого времени только через фельдъегерский корпус ОГПУ. Этот корпус был создан в 1921 г. и сначала перевозил главным образом корреспонденцию ВЧК[260]89. Содержание его обходилось очень дорого за отправку каждого нарочного в 1923 г. взималось 100 руб. в золотой валюте[261]90. Это в несколько раз больше, чем получал тогда в месяц средний рабочий[262]91, что само по себе является показательным для оценки сущности коммунистической власти.
Секретная корреспонденция делилась на несколько серий. Особо важная – серия «К» включала распоряжения, переписку и доклады совершенно секретного характера. Это относилось в первую очередь к материалам Политбюро, Оргбюро и Секретариата ЦК. Корреспонденцию серии «К» следовало передавать только в руки самого адресата, который при этом был обязан оставить расписку на оболочке пакета. В случае отсутствия адресата они возвращались обратно в отправивший их аппарат фельдсвязи. Исключения допускались лишь в отношении заместителей этих лиц, их личных секретарей или других лиц, если у них имелась письменная доверенность непосредственно от адресата. Адресовать на учреждение корреспонденцию серии «К» без указания фамилии адресата запрещалось. Конверты с расписками после вручения адресату передавались для возвращения посыльному фельдсвязи ОГПУ. Ни в коем случае не допускалась задержка адресатом конвертов более суток, не говоря уже о невозвращении таковых[263]92. Причем, шифротелеграммой Сталина от 21 июня 1922 г. предписывалось возвращать их обязательно прошитыми, за сургучными печатями и передавать непосредственно заведующему Бюро Секретариата ЦК под личную расписку [264]93.
О том, насколько серьезным делом была перевозка секретной корреспонденции, особенно серии «К», свидетельствует выступление начальника фельдъегерского корпуса ОГПУ В.Н. Жукова на совещании начальников фельдотделов ОГПУ 17 марта 1929 г.: «Если вы утеряли 50 или 100 тыс. рублей, то это плохо, но если Вы утеряли пять пакетов серии «К», то это во много раз хуже. Людям, которые теряют от 5 до 15 тыс. рублей, Коллегия дает 3 – 5 лет, а людям, которые теряют два секретных пакета, дает 10 лет, а иногда и высшую меру наказания»[265]94.
Литерная корреспонденция серии «А» (срочно - секретно) и серии «В» (секретно, но не срочно) составляла строго секретную и секретную переписку государственных органов, пользовавшихся фельдсвязью ОГПУ.
Как видим, реальная власть в стране оградила себя непроницаемой завесой секретности. Немногие (кроме тех, кто имел непосредственное отношение к секретным документам) догадывались о действительном положении дел и уж тем более представляли себе, как и во имя чего делается реальная политика и что скрывается на самом деле за «диктатурой пролетариата», а затем и «народовластием», о которых постоянно твердила официальная пропаганда. Круг замкнулся уже в 1925 г., когда Спецотдел ОГПУ, руководствуясь партийной директивой, разослал всем наркоматам и центральным учреждениям, а затем и на места циркуляр, по которому с этого времени «посылка их секретных изданий в Центральную Книжную Палату отменялась и при отделе Политконтроля ОГПУ организовывалось центральное хранилище для всех секретных изданий. Впредь предлагалось высылать в этот отдел по экземпляру всех изданий совершенно секретных, секретных и не подлежащих оглашению»[266]95.
8 июля 1926 г. СНК СССР принял специальное постановление «О порядке снабжения государственных книгохранилищ секретными изданиями», которое тоже стоит процитировать:
«Не подлежат присылке в книгохранилища:
материалы, касающиеся шифровального и секретного делопроизводства, как-то: шифры, коды и т. п.;
материалы, хранение которых производится наравне с шифром;
отдельные и в сборниках секретные приказы, циркуляры, инструкции, положения и прочие издаваемые ведомствами руководящие материалы;
стенографические секретные отчеты и протоколы съездов, совещаний, комиссий и т. п.;
обзор работы и отчеты государственных учреждений в части выполнения ими тех или иных секретных функций»[267]96.
В конце 1920-х гг. страна уже жила в обстановке всепроникающей и всеохватывающей лжи. Вся информация, которая предлагалась народу, была строго отобрана и сфальсифицирована. В конце 1926 г. от имени ЦК во все партийные, советские и другие организации было разослано постановление, запрещавшее самостоятельную подписку на белоэмигрантскую печать, из которой думающие люди могли получить хоть какую-то правдивую информацию о положении дел в своей стране. С этого времени в местные партийные органы стали поступать только сводки материалов из зарубежной печати, подготовленные в Секретариате ЦК[268]97. А 7 января 1927 г. Секретариат принял постановление «О руководстве радиовещанием», через три дня одобренное Оргбюро ЦК[269] 98. Это постановление очень знаменательно, так как касалось повседневной жизни каждого советского человека, получавшего информацию главным образом через радио. В постановлении говорилось:
«Предложить всем парткомитетам, на территории которых имеются радио-телефонные станции, взять под непосредственное руководство работу этих станций, максимально используя их в агитационных и просветительных целях. Для обеспечения политической выдержанности материалов, передаваемых по радио, и систематического партийного руководства работой радиостанции парткомитетам необходимо:
1. Выделить ответственного партийного товарища в качестве руководителя радиовещанием, отвечающего за организацию дела и содержание всех передающихся по радио материалов непосредственно перед соответствующим партийным комитетом.
2. Установить обязательный и предварительный просмотр парткомитетами планов и программ всех радиопередач.
3. Тщательно подбирать докладчиков и лекторов, принимающих участие в радиоагитации, обеспечив политически грамотный и выдержанный состав.
4. Принять меры к обеспечению охраны микрофонов с тем, чтобы всякая передача по радио происходила только с ведома и согласия ответственного руководителя…».
Только в такой обстановке непроницаемой секретности и лжи могла существовать и действовать коммунистическая власть. Ядро этой власти скрывалось под несколькими напластованиями. Можно выделить их, по крайней мере, три. Первый слой – это внешняя форма власти. В СССР, стране классического сталинизма, как и в нормальном правовом государстве с гражданским обществом, имелись политическая партия и своеобразный парламент – Верховный Совет, существовали Советы на всех уровнях (от республики до поселка), проходили выборы, созывались съезды Советов и партийные съезды, проходили многочисленные собрания партийных, комсомольских, профсоюзных организаций. Но все это было лишь бутафорией, создававшей у населения иллюзию участия в политической жизни, а в мире – имидж страны,
