Стихотворения

и облака — не облака, — дымы
от тех костров, где прошлое сгорело,
и, выгорев дотла, осталось цело,
и эти двое на скамейке — мы.

* * *

Самозабвенна и лукава
победа, горькая на вкус.
Минет — змеиная забава.
Отсасываю свой укус.

* * *

Ласка такой тонкой выделки,
на кою способны лишь крепостные,
которые ничего больше не видели,
кроме иглы и нити — ныне
и присно. Тело — уток и основа.
гнется, гнется спина мастерицы.
Так властительно серебрится
только дело рук крепостного.

* * *

Муза вдохновляет, когда приходит.
Жена вдохновляет, когда уходит.
Любовница вдохновляет, когда не приходит.
Хочешь, я проделаю все это одновременно?

* * *

Нарисуй меня в латах
на голое тело,
будто вместо халата
я латы надела,
я накинула латы,
как халат, после душа.
А они маловаты.
А они меня душат.

* * *

Как мало мне дано для сочлененья
с тобою впадин, выступов, пазов.
Как мало — только локти и колени —
дано креплений. Ненасытен зов
вдавиться в поры кожи, в кровоток
твой устремиться водопадом горным,
извилинами мозга и кишок
совпасть, и позвоночники, как корни,
переплести, чтоб на двоих — топор…
Как мало мне дано природой-дурой:
пристраивать в единственный зазор
несложную мужскую арматуру.

* * *

И снова все закончится концом,
Концом Концов, воспетым в Песне Песней…
Что, мать-судьба со случаем-отцом
не знают ничего поинтересней?
Нет, каково: до тридцати двух лет
считать любовь единственным событьем,
предназначение считать соитьем
и думать, что иного смысла нет!?.

* * *

В объятьях держишь — думаешь, поймал?
Отброшу тело, ящерицын хвост.
И то, что между ног моих искал,
тебе искать придется между звезд.

* * *

Целовала твою руку.
Оказалось, целую свою.
Да?
А я и не заметила!..

* * *