— Нет, не совсем, — пояснила она. — Он отрекся от нас, и я не знаю, что бы делала, если бы не твоя помощь. — Теперь уже и Лора пустила слезу.
Бонни возразила:
— Это не помощь. Я всегда буду присылать тебе столько денег, сколько смогу. Я уверена, когда мы поженимся, Энгус разрешит посылать тебе еще больше.
— Это было бы здорово, дорогая. Я это очень ценю. Но не волнуйся обо мне. Я проживу. — Она посмотрела на часы. — О, мне пора на исповедь в церковь.
— Мама, — сказала Бонни с удивлением, — ты только и делаешь, что ходишь на исповеди и служишь Богу и отцу Джону.
Лора улыбнулась. Она даже стала как-то моложе. Ее лицо прояснилось, глаза засверкали, будто в лихорадке.
— Да. Я служу Богу. А там, где есть Бог, есть и Дьявол. — У нее был безумный взгляд. — Мне действительно пора идти, Бонни. Передай мои лучшие пожелания Мици.
— Хорошо. — Бонни встала. — Я оплачу счет.
— Как это мило, большое спасибо. Увидимся.
— Увидимся, — засмеялась Бонни, — надеюсь, мы увидимся в церкви на моем венчании.
— А затем он взял длинную цепь и приковал меня в подвале к стене. На нем была черная…
«…черная кожаная маска, в руках плеть», — это предложение отец Джон договорил про себя, прежде чем Лора успела произнести его вслух. Он знал наизусть почти все слова Лоры. «Ну, ладно, — думал он. — На этой неделе только плеть. Хоть сменила пластинку. Прошлые две недели она висела под потолком на кожаных ремнях».
Прочитав две молитвы, Лора тихо сидела в тени алтаря. Она наблюдала за тем, как отец Джон выключал свет в церкви. Теперь только свет одной красной лампы тускло освещал алтарь. Когда он пошел к двери, то почувствовал, что рядом кто-то есть.
— Боже мой, Лора! — воскликнул он, потупив мрачный взгляд. — Ты меня напугала.
— Неужели, отец? — Ее губы растянулись в улыбке. — В самом деле? Я не хотела.
Отец Джон задергался.
— У меня есть новости, отец Джон. Моя дочь Бонни выходит замуж за английского лорда и будет жить в замке в Англии.
— В самом деле? — Отец Джон вдруг проявил к этому интерес. — А этот молодой человек католик?
Лора торжественно кивнула.
— Конечно. Моя дочь никогда бы не подумала отлучаться от церкви. Однажды я приведу сюда их обоих.
Отец Джон был потрясен.
— Ну, должно быть, вы счастливы. Вот что. Сейчас я все закрою, и мы можем пойти ко мне, выпить по чашке кофе. Хотите?
Это привело Лору в восторг.
— Конечно, — без колебаний ответила она.
Позже, дома, она хлестала себя до тех пор, пока ее не покинули похотливые мысли о совокуплении с самим отцом Джоном.
Вернувшись домой, Бонни было приятно увидеть еще два цветка, которые доставили в ее отсутствие. Августина улыбнулась, когда внучка зашла в столовую, держа цветы в руках:
— У тебя счастливый вид.
— Да, я счастлива. Я еще счастливее, чем была, когда приехала. Меня смущали собственные чувства к Энгусу, мнение людей, которые настраивали меня против него. Но сейчас, — она замолчала и посмотрела на цветы, — сейчас я знаю, что люблю его. Я хочу выйти за него замуж, и никто не переубедит меня. Наплевать, если первые несколько лет будут трудными. Я знаю, что ему будет непросто принять мою любовь и научиться доверять мне, но я готова к этому. Я переживу трудности. В конце концов, я знаю, что такое жить, если ты несчастлив. Посмотри на мою мать. Она все пережила, а теперь посвятила себя церкви и отцу Джону.
«Скорее только священнику», — подумала Августина, но ничего не сказала. Если Лора занимается своими делами и не лезет к Бонни, то Августине все равно. «Кроме того, — рассудила Августина, — лучше Бонни думать о том, что мать посвятила себя церкви, чем знать, что она путается с пьянчужками Мерилла».
— Я так рада это слышать, — сказала она. — Кстати, я позвонила Маргарет и поблагодарила ее за подарки. Она сказала, что Джон встретит тебя в аэропорту.
Бонни с Морой поехали по магазинам, чтобы купить бальные платья.
— Макгрегоры будут давать новогодний бал. А потом, Тереза говорит, что в полночь мужчины должны пойти в гости.
Они пересмотрели все платья в магазине.
— Думаю, стоит купить это атласное, цвета слоновой кости. Бабушка говорит, что даст мне свою чернобурку. Если уж в английских домах так холодно, представляю какой холод будет в шотландских замках. — Она вздрогнула. — Как бы не пришлось спать в пальто.
Мора достала черное шифоновое платье.
— Примерь, Бонни. Ты такая красивая в черном.
— Тогда его нельзя показывать бабушке.
Мора улыбнулась.
— Если ты уже стара для замужества, тогда пора носить черные платья. Ой… — она зажала ладонью рот. — Я не хотела, чтобы это прозвучало так грустно.
Бонни засмеялась.
— Да, я знаю. Но мы не будем покупать такое. Я становлюсь суеверной.
Оставшиеся дни пролетели быстро.
— Я вернусь летом, — сказала Бонни Августине. — Даже если мы обручимся, я пока не буду выходить замуж. Если все будет хорошо, мы поженимся в октябре.
— Бонни, я хотела спросить тебя, — сказала Августина с беспокойством в голосе. — Ты собираешься учиться дальше? Это было бы мудрым решением. В конце концов, все может провалиться, и тебе будет необходимо закончить образование.
Бонни была непоколебима.
— Не провалится. Я никогда в жизни не была ни в чем так уверена. Я даже не могу думать о том, чтобы жить без Энгуса. Я чувствую, что я жива, только когда думаю о нем. Он — моя жизнь. Он заставляет меня чувствовать все так остро, что все остальное в мире не имеет значения. Во всей вселенной существуем только мы вдвоем.
На прощанье Августина поцеловала внучку.
— Помни, если что-то случится в твоей вселенной, для тебя всегда есть место здесь, в Лексингтоне.
— Запомню, но этого не произойдет.
Мора провожала Бонни в аэропорт.
— До свидания, — сказала она Бонни, когда объявили посадку. — Счастливо. И обязательно пришли мне фотографию Энгуса.
Бонни кивнула, и они обнялись.
— До свидания, Бостон, — сказала она, когда самолет сделал круг и начал подниматься. — До свидания. — Она легла и стала думать о том, как однажды вернется с Энгусом.
Глава 17
