Маленькие глазки превратились в маковые зернышки. Наступила тишина.
— У тебя плохо со слухом, лейтенант. И давай оставим эту болтовню. Где мой брат Джонни?
— Я же сказал тебе, ты ошибся дверью. Обратись в бюро находок.
Пит Росси на секунду задержал взгляд на усталом осунувшемся лице лейтенанта и встал. Его здоровенные руки прижимали серую шляпу к животу.
— Кстати, об ошибках — ты только что допустил одну ошибку, лейтенант. — Он изо всех сил старался говорить мягко, насколько это позволял ему хриплый скрипучий голос. — Большую ошибку. У меня ведь есть друзья.
— Не сомневаюсь, — сказал Клэнси, глядя в тяжелое лицо. — И я не сомневаюсь, что у них есть дробовики…
Пит Росси открыл рот и закрыл. Глядя на Клэнси ненавидящим взглядом, он прошипел:
— У, легавый! Грошовый голодранец, легаш поганый! Да мне на тебя тьфу! Я тебя в упор не вижу! — И пошел к двери.
— Ну зачем ты так… — начал было Клэнси, но сразу осекся, увидев, что обращается в пустоту.
Он повернулся к окну и стал лихорадочно соображать, что бы мог значить визит Пита Росси. Шеренга сохнущих на веревке носков колыхалась на ветру, словно навевая утешение его измученной душе. «Безносочный Джонни Росси, подумал Клэнси, ввинчивая сигарету в пепельницу. Безносочный Джонни Росси, мальчик на побегушках при команде „Чистилище“».
Глава шестая
— Лейтенант? Стэнтон на проводе!
— Отлично. Соедините. — Клэнси отложил рапорт, над которым корпел, и, откинувшись на спинку, стал ждать. Раздался щелчок коммутатора. — Алло! Стэн?
— Привет, лейтенант.
— Ты где?
— В той самой аптеке на Коламбус, где мы встречались сегодня утром. Мери Келли стоит напротив окон ее квартиры, наблюдает. Обсуждает что-то с двумя старушенциями. Похоже, они создают местный общественный комитет за запрещение игры в хоккей в этом районе. Мне отсюда все видно.
— И?
— И вот сейчас я повешу трубку и пойду чего-нибудь перекушу. У меня с утра ни минутки не было.
Клэнси закатил глаза.
— Ты можешь хоть на полчаса забыть о своем желудке? Куда она пошла? Блондинка?
— А! — Стэнтон глубоко вздохнул. — Ну, она направилась прямехонько в отель «Нью-Йоркер», нигде не останавливалась. Такси довезло ее до выхода на Тридцать четвертую, и она на всех парах побежала внутрь. Я припарковался на стоянке такси, и мне пришлось посветить своим значком, когда швейцар попытался намылить мне шею. Короче, оставил я там твою колымагу и помчался в отель. И как раз успел заметить, что блондинка села в лифт. Двери закрылись у меня прямо перед носом. Но я же знал, что не должен терять ее из виду, поэтому я зашел в телефонную будку, откуда были видны лифты, позвонил в участок и попросил сержанта прислать кого-нибудь мне на подстраховку, а он сказал: будет Мери Келли.
— Продолжай! — нетерпеливо приказал Клэнси.
— Ну, мне пришлось торчать в вестибюле и следить за лифтами. Я даже не мог отойти и допросить лифтера, который отвез блондинку наверх, потому что у них там лифты с двух сторон, и я боялся, что если пойду к тому лифту, она может спуститься на другом лифте, и я ее упущу…
— Господи ты Боже мой! Дальше!
— Короче, я решил, что как только появится Мери Келли, я смогу отлучиться и допросить лифтера, но тут смотрю: эта блондинка вылезает из другого лифта — значит, я все-таки был прав — и бежит к почтовой стойке.
Клэнси нахмурился.
— К почтовой стойке?
— Ну да! Она пошла к почтовой стойке и поговорила там с клерком, а потом клерк передал ей конверт. Она сунула конверт в сумочку, достала оттуда другой конверт и отдала его клерку. Маленький такой конверт…
— Стоп! — Клэнси на мгновение задумался и щелкнул пальцами. — Ну, конечно!
— Что конечно? — озадаченно спросил Стэнтон. Потом его осенило: — Так ты знаешь, что было в тех конвертах, лейтенант?
— Кажется, догадываюсь, — сказал Клэнси. — Билеты на теплоход. Вот потому-то она так долго и не выходила из квартиры. А я-то думал: чего она там копается — неужели ей нужно так много времени на переодевание? Теперь все встало на свои места. Она позвонила в турагентство и попросила их доставить билеты в отель. А сама оставила там конверт либо с деньгами, либо с чеком, чтобы посыльный из турагентства его забрал. — Он удовлетворенно кивнул и вспомнил о Стэнтоне. — А потом что?
— Билеты на теплоход? — спросил пораженный Стэнтон. — Какие еще билеты на теплоход?
— Неважно. Долго объяснять. Расскажи, что дальше было в «Нью-Йоркере».
— Так, что дальше… Ну, короче, стою я там, маскируюсь под приезжего зеваку и надеюсь, что Мери Келли не будет телиться и скоро появится, потому что я страшно хотел подойти к тому клерку за почтовой стойкой и спросить у него, что это за конверты, а может, хоть одним глазком взглянуть на тот, что оставила мадемуазель Реник. Как вдруг она, Реник, разворачивается и опрометью несется на улицу. Я даже не знаю, что же мне теперь делать — смеяться или плакать, потому что она мчится к выходу на Восьмую авеню, а я- то машину оставил на углу Тридцать четвертой! И тут я понимаю, что машину придется бросить и брать такси, а Мери Келли будет ломать голову, куда это я запропастился, но, слава тебе, Господи, нам повезло: она обошла отель вокруг и вышла-таки на Тридцать четвертую и там поймала такси. А я прыгнул за руль. Тут как раз и Мери Келли собственной персоной явилась, а у меня ни минутки не было ввести ее в курс дела, и я решил, что «Нью-Йоркер» может подождать. Хватаю Мери Келли, сажаю ее в машину, газую, и мы садимся той на хвост.
— Передохни, — сказал Клэнси. — Она где-нибудь останавливалась по дороге?
— Нет. Только знаешь, что она сделала? Она заставила таксиста возить ее вокруг Центрального парка с полчаса. Но не останавливалась и не вылезала. Только каталась по кругу все полчаса. — Он замялся. — И знаешь, лейтенант, ты бы показал свою тачку хорошему механику. А то поршни так стучат, что за милю слышно:
— Знаю, — сказал Клэнси. — Это все?
— Все. Она вернулась к себе домой, Мери Келли стоит в квартале от ее подъезда и чешет языком с двумя старушенциями да поглядывает на подъезд. А я вот тебе звоню. И еще собираюсь пойти перехватить сандвич да стаканчик кофе.
Пока Стэнтон излагал свое намерение, Клэнси размышлял. Он подался чуть вперед, крепче обхватил пальцами телефонную трубку.
— Ты можешь забыть о своем желудке? Потом поешь! Вот что: пусть Мери Келли стоит на наружном наблюдении. Я сейчас кого-нибудь туда пошлю ей в пару. А ты возвращайся в «Нью-Йоркер». Узнай, на каком этаже она вышла, а потом постарайся узнать у горничной или коридорного, в какой номер она заходила. Если не удастся, узнай по крайней мере этаж, а потом попроси у портье список всех постояльцев на этаже. Проверь имена: Реник, Ренделл, Росси…
— Все на «Р»?
— Пока да. Кстати, я вот еще что подумал. Срисуй-ка мне этот список проживающих. А потом спустись вниз и спроси клерка у почтовой стойки обо всем, что он помнит про конверт, — тот, что взяла блондинка. Может, там в углу указан обратный адрес или еще что. И если конверт, который она оставила, все еще там лежит, принеси его. Если они будут выступать, дай мне знать. А если конверт уже забрали, спроси у клерка,
