Док Фримен осторожно поставил саквояж на пол и встал рядом с Клэнси. Он дотронулся тыльной стороной ладони до восковой щеки, после чего ущипнул мраморно-холодную кожу двумя пальцами и с отвращением поджал губы.
— Когда он умер, Клэнси?
— Приблизительно двенадцать часов назад.
Док Фримен с удивлением перевел взгляд на лейтенанта.
— Вы хотите сказать, что он умер вскоре после поступления в больницу?
— Именно так.
— И вы только сейчас собрались об этом сообщить?
— Вы не поняли, док, — нетерпеливо сказал Клэнси. — Я не собираюсь ничего сообщать. Официально. — Он отступил назад и, засунув руки в карманы, продолжал смотреть на лежащее на каталке тело со всевозрастающим напряжением. Когда он снова заговорил, было похоже, что он обращается больше к самому себе, чем к присутствующим. — Как только у меня возникает новая догадка, какой-то умник рушит все мои гениальные гипотезы. Поэтому я хочу раз и навсегда убрать его с моего пути.
— Так что же вы от меня хотите? — спросил саркастически док Фримен. — Чтобы я выписал свидетельство о смерти и указал там, что причиной смерти стала коронарная недостаточность?
Клэнси взглянул на него.
— Я хочу, чтобы вы сказали мне, отчего он умер.
Док устремил взгляд на нож, вогнанный в грудь по самую рукоятку, и опять взглянул на Клэнси. Капроски, стоящий рядом с лейтенантом, поглядел на своего начальника так, точно тот внезапно лишился рассудка.
— Ага, — сказал док. — Теперь понимаю.
Он снова перевел взгляд на труп, потом со вздохом нагнулся, подхватил с пола пухлый саквояж, поставил его на полку, открыл, достал пару резиновых перчаток и стал их сосредоточенно надевать.
— А как насчет отпечатков пальцев на рукоятке?
— Отпечатков быть не должно, — ответил Клэнси уверенно. — Убийца был в хирургических перчатках. Но если хотите, постарайтесь вытащить нож, не касаясь рукоятки.
— Правильно, — кивнул док Фримен. Он надел перчатки, шагнул к каталке и медленно вытянул нож, ухватившись двумя пальцами за полоску стали между рукояткой и телом. Он пристально осмотрел орудие убийства, потом осторожно отложил его в сторону и, сощурившись, стал изучать рану. Положив ладони на грудь убитого по обеим сторонам от раны, он несколько раз надавил на грудную клетку. Из раны тотчас заструилась кровь. Док кивнул и провел пальцами до края ключицы, прощупывая траекторию проникновения ножа и возможные повреждения внутренних органов. Наконец он надавил на живот и закончил осмотр. Он выпрямился и важно посмотрел на лейтенанта, терпеливо ждущего его вердикта.
— Я, кажется, вас понял, — сказал док Фримен медленно. — Одно можно сказать с уверенностью. Его сердце перестало биться задолго до того, как его ударили этим ножом. Кто бы ни нанес этот удар, нож всадили в мертвого.
Клэнси порывисто выдохнул.
— Так я и думал, — удовлетворенно заметил он. — Именно это я и хотел услышать. А теперь не посмотрите ли вы его огнестрельные ранения, док?
Док Фримен кивнул. Не отрывая взгляда от трупа, он порылся в саквояже, нашел там ножницы и стал аккуратно разрезать бинты на шее и груди. Терпеливыми пальцами он приподнял хирургический пластырь, наложенный в несколько слоев, и медленно снял повязку с затянувшихся ран. Капроски, заглядывавший ему через плечо, отвернулся, ощутив прилив тошноты.
— Неплохая работа, — сказал док Фримен. — Я имею в виду хирурга. Да и стрелок свое дело тоже неплохо сделал.
Он склонился над раной, изучая отчетливые отверстия от дроби и пытаясь вычислить мощность и направление выстрела. Он выпрямился, качая головой.
— Безнадежно. Ни единого шанса. Только чудо могло спасти этого человека. Если могло.
Клэнси торжествующе улыбнулся.
— В таком случае вы согласитесь засвидетельствовать под присягой, что причиной смерти этого человека было проникающее огнестрельное ранение?
Док Фримен воззрился на своего коллегу.
— Странно, что вы меня об этом просите, Клэнси. Я бы не стал свидетельствовать, что моя мама употребляет в пищу только кошерную еду, не имея возможности проверить этот факт более тщательно.
— Док, вы же понимаете, что я имею в виду!
Док Фримен нахмурился, его маленькие глаза приняли задумчивое выражение.
— Не знаю, что у вас на уме, Клэнси, но если это вас несколько успокоит, я вам скажу — строго между нами: у меня не вызывает сомнения факт, что причиной его смерти был этот выстрел. Разумеется, необходимо провести дополнительное вскрытие, чтобы установить точную причину смерти.
— Но это был не нож?
— Это уж точно, — сказал док Фримен. — Это был не нож. — Он задумался и уточнил свое заявление. — Если, конечно, нет других ран. — Он снова посмотрел на труп.
— Нет, — сказал Клэнси.
— Чего-то я не понимаю, — подал голос Капроски. Он ухитрился так встать, чтобы иметь возможность видеть лейтенанта и дока, но не кровавое месиво, обнажившееся после удаления повязок с трупа. — Кому понадобилось всаживать нож в мертвого?
— Молодому практиканту, доктору Уилларду, конечно, — тихо сказал Клэнси.
— Но зачем? Если он уже и так умер?
— Именно потому, что он умер, — сказал Клэнси. — Я совсем недавно это понял. Долгонько мне пришлось ломать голову, чтобы понять, но все же я понял. Пошли — накройте его и пошли. Давайте-ка потолкуем по душам с доктором Уиллардом.
Док Фримен стащил с ладоней перчатки.
— А когда мы отправим труп в лабораторию для полного обследования, Клэнси? Это единственный способ выяснить, отчего же он все-таки умер.
— Скоро, — пообещал Клэнси. — Очень скоро. Пошли.
Он подождал, пока док соберет свой саквояж, после чего все вышли в коридор. Клэнси закрыл дверь, подергал ручку, чтобы удостовериться, что замок защелкнулся, и зашагал к лифту. Проходя мимо двери бойлерной, он вспомнил о Стэнтоне. Он открыл дверь и заглянул внутрь.
— Эй, Стэн! Пошли!
— С удовольствием. Тут такая жара. — Стэнтон направил указательный палец на сантехника в комбинезоне. — А как насчет коротышки?
— Пусть читает свою газетенку.
Все четверо двинулись по коридору гурьбой, потом, похоже, поняли, как чудно они смотрятся со стороны, и в ожидании лифта разбрелись по холлу. Клэнси нажал кнопку, и все молча стали слушать тихое шуршание машины, мягко вознесшей их наверх и с легким толчком остановившейся на пятом этаже. Клэнси бросил взгляд на озабоченное лицо дока Фримена и не смог сдержать ухмылки. Он обратился к Капроски:
— Как будет по-польски «спокойно»?
Капроски с недоумением пожал плечами:
— Это ты у меня спрашиваешь?
— Ну извини, — сказал Клэнси и, выйдя из лифта, повел группу к врачебным кабинетам. Он распахнул дверь, полагая, что кабинет окажется пуст, но доктор Уиллард сидел за столом, держа в руке термос. Он поднял взгляд, стараясь ничем не выдать своего волнения, и отставил термос. Он обвел глазами вошедших и остановил взгляд на Клэнси.
— Привет, лейтенант. — Он замялся, дернул рукой, точно собираясь предложить кофе гостям, а потом передумал и откинулся на спинку кресла. Он заговорил, натужно улыбаясь. — Приехали забрать своего клиента?
