Князь орков

жертву. От вкуса теплой, несоленой гномьей крови его едва не вывернуло, но он заставил себя сильнее сжимать зубы — пока шея гнома не сломалась с омерзительным хрустом. Визг тут же утих, и гном вяло и безжизненно обвис в клыках Бальбока.

— Ну наконец-то, — проворчал Раммар. — Я уже думал, ты будешь тянуть до завтра, жалкий умбал!

— А ты неплохой актер, толстячок! — уважительно сказал Корвин. — Я даже на какой-то миг подумал, что ты решил все переиграть.

— Чтоб ты знал, человек, — мы, орки, полны сюрпризов.

— Похоже на то, — пробормотал Корвин, глядя на безжизненного гнома в зубах у Бальбока. — А теперь бросай его сюда, длинный, чтобы я мог дотянуться до ключа.

— М-м-х, — произнес Бальбок, сообщая, что понял, и снова принялся раскачиваться на цепи туда- сюда, на этот раз в направлении Корвина. Труп стражника он использовал как противовес, а затем бросил его Корвину, настолько точно, что человек поймал его прикованными над головой руками, и охотнику за головами каким-то образом даже удалось ухватить связку ключей, закрепленную на поясе гнома.

Было очень трудно скользкими от своей собственной и гномьей крови руками вставить ключ в замок наручников и открыть его — но в конце концов Корвин оказался на свободе, не помня себя от счастья.

— Эй! — крикнул ему Раммар, беспомощно болтаясь под потолком. — Ты про нас не забудь- то, корр?

— Корр, — согласился Корвин и ухватился за лебедку, при помощи которой опускались цепи. Раммар и Бальбок ударились головами об пол и принялись ругаться, но, когда Корвин наконец освободил их от пут и орки, хоть и нетвердо, встали на ноги, они поуспокоились.

— Что теперь? — спросил Бальбок, потирая череп.

— К Аланне! — сказал Корвин, забирая бесхозное копье гнома. — Этот колдун собирается сотворить с ней какое-то свинство, но я не допущу этого.

— Иди уже, — сказал ему Раммар. — А мы с Бальбоком будем тем временем пробиваться к сокровищнице.

— Об этом и речи быть не может, — возразил ему Корвин. — Мы останемся вместе, на случай, если встретимся с толпой орков.

— Хорошо, тогда идем все к сокровищнице, — решил Раммар. — А об эльфийке позаботимся позже.

— Позже будет поздно, до тебя что, плохо доходит? — заорал на него Корвин. — Аланне нужна помощь, мы не имеем права бросать ее в беде! Ведь именно ей мы обязаны тем, что вообще находимся здесь.

— Это точно, — согласился с ним Бальбок.

— Кроме того, этот Грайшак тоже будет рядом с ней, — более спокойным тоном продолжал Корвин, — и, если я все правильно понял, я не единственный, кто хочет с ним поквитаться.

— Не единственный, — признал Раммар, засопев с такой силой, что из ноздрей у него повалил пар. — Это уж точно.

— Итак?

— Позаботимся об эльфийке, — угрюмо согласился Раммар. — А потом заберем сокровище…

Главная улица Тиргас Лана дрожала от грохота эльфийских шагов, приближавшихся к главным воротам цитадели. Орки опустили решетку, но не закрыли створки ворот — рычащая, скалящаяся орда, кровожадно вращая глазами, толпилась по ту сторону решетки, и им не терпелось обрушиться на противника.

Эльфийский князь передал командование пехотой военачальнику Ителю. Сам Лорето командовал лучниками. Таким образом, по его оценке, он сильно увеличивал свои шансы остаться в живых в предстоящей битве.

— Стрелы! Спустить! — приказал он, и эльфы-воины отправили в полет тонкие жала.

В отличие от орков, они не поджигали стрелы, чтобы чудовища не видели летящей смерти в ночной темноте. Только многоголосое гудение, на мгновение повисшее в воздухе, предупреждало об опасности, а затем на орков обрушивались сотни оперенных смертей.

Со своей позиции Лорето не мог различить, скольких орков поразил первый удар — но по крику чудовищ понимал, что многие выстрелы достигали цели. Может быть, надеялся он, битву можно будет выиграть и на расстоянии…

Военачальник Итель не поддавался этой иллюзии, равно как и Ортмар фон Бут. Бок о бок продвигались эльфийский полководец и предводитель карликов к цитадели и вели своих людей, причем эльфийские воины дисциплинированно шли фалангой, а карлики, громко рыча, что было духу неслись вперед, чтобы поспевать за широким шагом своих братьев по оружию.

На галереях орки приветствовали неприятеля потоком горящих стрел, в большинстве своем отскакивавших от щитов эльфийских воинов или отраженных секирами карликов. Но то и дело та или иная стрела пробивала защиту нападающих и то там, то здесь вскрикивал эльф, пораженный в грудь или в шею.

И тут же товарищи закрывали образовавшуюся брешь. Ровным шагом они приближались к стене, не обращая внимания на ужасающий вид врага, ожидавшего их на стенах, — и наконец эльфы и карлики добрались до ворот цитадели.

Итель поднял меч, отдал резкий приказ, и фаланга его воинов разделилась. Закрываясь щитами от стрел и камней, летевших со стен, эльфы подняли импровизированные штурмовые лестницы, а стройная колонна, которая еще в незапамятные времена была вытесана из мрамора, стала импровизированным тараном.

Под защитой следующего выстрела лучников Лорето, эльфийские воины ударили колонной по решетке, за которой ревела, бушевала и брызгала слюной толпа орков. Храбрые воины устремились под завесой из стрел и дыма, и импровизированный таран с ужасающей силой ударился о препятствие. Решетка дрогнула, и некоторые орки, взобравшиеся по ней, потеряли равновесие и рухнули на сапарак'хай своих же товарищей, но ржавый металл устоял под ударом.

Эльфы тут же отступили и перегруппировались для следующего удара. Немало эльфов полегло при этом под градом камней, которыми орки забрасывали их со стены. Нападающие снова и снова атаковали решетку, в то время как их товарищи пытались взобраться по лестницам на стены цитадели. Атакой руководил сам Итель; словно знамя развевался его голубой плюмаж.

К оркам на стенах присоединились гномы. Согнувшись, они сидели за зубцами и посылали в атакующих ядовитые стрелы. Стрелы находили цель, и смелые эльфийские воины с криком падали наземь. Но Итель упорно вел войска в бой; брался за дело, когда нужно было поднять штурмовые лестницы. Он первым поднялся наверх, оказавшись лицом к лицу с исступленными чудовищами.

Лорето наблюдал с безопасного расстояния за битвой, кипевшей у стен. И, хотя он ненавидел войну и битвы, внезапно его грудь переполнилась гордостью — гордостью за своих солдат, которые так храбро сражались против армии монстров. С помощью Ителя — он был в этом уверен — ему удастся взять цитадель. Пусть военачальник спокойно рискует своей жизнью — он, Лорето, пожнет его славу…

В сопровождении нескольких карликов и эльфов Итель оказался на вершине лестницы — сияющий наследник Фаравина на пути к победе. Он уже добрался до самой стены, готовый вспрыгнуть за зубцы, чтобы карающим мечем остановить силы Хаоса — когда ржавое лезвие орочьей секиры одним- единственным ударом отделило его голову от шеи.

Лорето в ужасе наблюдал за тем, как шлем с голубым плюмажем полетел в сторону, в то время как обезглавленное тело Ителя упало, сметая с лестницы тех, кто следовал за ним. А на зубцах цитадели поднялся орк, обезглавивший смельчака — отвратительный, грубый самец, в глазах которого пылало настоящее безумие, а левая половина его головы была закрыта сверкающей стальной пластиной.

Чудовище издало дикий, оглушительный рев, от которого мурашки побежали по коже, и взмахнуло окровавленным топором — и у Лорето возникло чувство, что взгляд бушующего над всей битвой был устремлен прямо на него.

— Клянусь Дальними Берегами, — тихо пробормотал он, а потом словно разверзлась тьма и