Запад в целом примирился с советским господством в большей части Восточной Европы, поскольку был не в силах этому помешать. Он молчаливо признал в этом регионе советскую сферу влияния и, если бы Москва удовлетворилась своими послевоенными достижениями, отношения между Востоком и Западом могли стабилизироваться. Если же эти завоевания вылились в то, что стало называться «холодной войной», то произошло это потому, что коммунизм по самой своей природе не мог пребывать в стабильности и довольстве: ему нужны были кризисы, ему требовалась экспансия.
Союз военного времени начал рушиться на заключительном этапе второй мировой войны, когда в ее исходе уже не оставалось сомнений. Распался он в 1945-46 годах, после того как Москва денонсировала договор о ненападении с Турцией 1925 года и предъявила этой стране неприемлемые территориальные требования. Вскоре после этого коммунисты развязали гражданскую войну в Греции. Англия выступила в защиту обеих стран, но, истощенная войной, была не в состоянии держаться этой линии длительное время. В 1947 году по инициативе президента Гарри Трумэна задачу сдерживания СССР взяли на себя Соединенные Штаты, сначала в соответствии с так называемой доктриной Трумэна о помощи Турции и Греции (март 1947 года), а затем на основе плана Маршалла (июнь-июль 1947 года), обеспечившего существенную финансовую помощь в деле восстановления Западной Европы. В апреле 1949 года Соединенные Штаты предприняли беспрецедентный шаг, вступив в оборонительный союз с десятью западноевропейскими странами и Канадой для взаимопомощи против внешней агрессии (Организация Североатлантического договора или НАТО). Понятно, что под внешним агрессором подразумевался советский блок. Штаб-квартира НАТО разместилась в Париже, ее первым верховным главнокомандующим стал американский генерал Д. Эйзенхауэр. После того как коммунистическая Северная Корея вторглась в июне 1950 года в Южную Корею — как тогда подозревали, а теперь подтвердилось — по инициативе Москвы, союзники объявили Западную Германию суверенным государством и пригласили ее в НАТО (май 1955 года). Москва немедленно ответила созданием Варшавского пакта восьми европейских коммунистических стран. Произошла институционализация холодной войны.
Море чернил было затрачено на создание истории холодной войны. Некоторые историки возлагают вину на Соединенные Штаты и их союзников; другие делят ответственность между Востоком и Западом. Нельзя отрицать, что Запад, прежде всего Соединенные Штаты, неоспоримый лидер союза, иногда чрезмерно реагировали на советскую угрозу: какую бы опасность ни представлял коммунистический блок для глобального баланса сил, никогда не было ни малейшей опасности захвата коммунистами Соединенных Штатов. И все же теперь, когда страсти поостыли, трудно избавиться от впечатления, что подавляющая часть ответственности за холодную войну ложится на Москву. Все-таки именно Москва громко и ясно провозгласила свое намерение повсюду поддерживать гражданские войны и насаждать коммунистические режимы; пункт 17 в правилах приема в Коминтерн недвусмысленно провозглашал: «Коммунистический интернационал объявил решительную борьбу всему буржуазному миру…». СССР выполнял это намерение всякий раз, как возникала соответствующая возможность, даже когда в разгар второй мировой войны он в угоду своим новым западным союзникам распустил Коминтерн.
И если требуются еще какие-то доказательства, стоит отметить, что едва Советский Союз прекратил свое существование, и власть в России перешла к демократически избранному правительству, отрекшемуся от коммунизма, как холодная война сразу же закончилась. Новый президент России Борис Ельцин в июне 1992 года, выступая в палате представителей конгресса США, заявил:
Похоже, что, по крайней мере, у Ельцина не было сомнений по поводу того, на ком лежала вина за холодную войну.
Коммунизм расплодил множество террористических движений, которые имели мало, а то и вовсе никакого отношения к марксизму или социализму; они служили главным образом для прикрытия криминальной деятельности: похищений людей, вымогательств, убийств. Типичными для этого жанра, весьма распространенного в 1970-е годы, были организации типа группы Баадер-Майнхоф в Германии (теперь стало известно, что ее поддерживала секретная восточногерманская служба), Красных бригад в Италии, Прямого действия во Франции и японской Красной армии. Состоявшие из мелких групп интеллектуалов, эти партии осуществляли террор против известных бизнесменов и политических деятелей, ставя своей целью сокрушение «капитализма». С течением времени все они были ликвидированы.
Эти анархические всплески, вдохновлявшиеся лидерами третьего мира, вроде Мао Цзэдуна и Че Гевары, отражали отчаяние фанатиков в связи с тем, что казалось приспособленческим по отношению к капиталистическому Западу курсом после-сталинского советского руководства. Главное русло радикальной европейской политики пролегало в противоположном направлении — в сторону приспособления коммунизма к современной действительности. Это движение нашло наиболее яркое воплощение в том, что в 70-е годы стало называться еврокоммунизмом.
Сразу после второй мировой войны европейские коммунисты, пользуясь громадным престижем Советского Союза, внесшего большой вклад в победу, завоевали новых сторонников. В некоторых европейских странах они вошли в коалиционные правительства. Однако в 1950-60 годы их влияние пошло на убыль. Тому способствовали многие обстоятельства: разоблачение Хрущевым сталинских зверств, военное подавление попыток чехословаков и венгров изобрести собственную разновидность коммунизма, отождествление коммунизма с антисемитскими преследованиями, в первую очередь в Польше.
Еврокоммунизм был попыткой повысить а глазах избирателей привлекательность коммунизма за счет отмежевания от советских репрессий и экономической отсталости. Еврокоммунисты, наибольшим влиянием пользовавшиеся среди интеллектуалов Франции, Испании и Италии, хотели пойти по пути, более отвечающему европейской политической традиции. Сантьяго Каррильо, генеральный секретарь испанской коммунистической партии, следующим образом охарактеризовал в 1976 году цели этого движения:
То были прекрасные намерения, но для Ленина каждое из них звучало бы анафемой. Поэтому абсолютно некорректно характеризовать это движение «умеренной версией коммунизма»: недолговечные и безуспешные попытки ввести коммунизм в главное русло политической жизни реально означали отказ от всего, за что ратовал коммунизм.
Еврокоммунизм оказался мимолетной вспышкой. В 1980-е годы коммунистические партии по всей Европе вновь оказались на обочине. Их звездным часом были парламентские выборы в Италии и Франции в 1978-79 годах, когда они получили соответственно 30,4 и 20,6 процента голосов. Однако в наиболее индустриально развитых странах Европы доля их избирателей оставалась ничтожной: 0,05 процента в Великобритании и 0,3 процента в Западной Германии[15]. Тенденция к снижению продолжалась.
После развала Советского Союза европейские коммунисты пережили множество перемен и расколов. Твердолобые партии и фракции приписывали этот развал горбачевским компромиссам с капитализмом и продолжали придерживаться сталинского курса. Другие повернулись спиной к традиционному коммунизму. Так, итальянская коммунистическая партия, самая многочисленная и наименее доктринерская, тихо сменила название на «Демократическая партия левых». Большинство других точно так же расстались с коммунистическими лозунгами и символами.
Коммунизм оказался безнадежной идеей: западная политическая культура сплотилась против жестокой идеологии, хотя и западной по происхождению, но получившей свой законченный вид в незападной среде. Коммунизм на Западе растворился в демократическом обществе и затем тихо сошел со сцены.
