Русская революция. Книга 2. Большевики в борьбе за власть 1917 — 1918

бедных крестьян против богатых «<…> и они скоро стали вешать их на ближайшем дереве — ха! ха! ха!» — От его гогота при рассказе об убитых у меня кровь застыла в жилах» (Russell В. Unpopular Essays. N.Y., 1950. P. 171).]. Но всего через два года, весной 1921-го, Ленин, говоривший, что скорее уморит всех голодом, чем введет свободную торговлю хлебом, вынужден был уступить, сделав шаг назад и отказавшись от монополии на хлеб.

Не удалось властям и развязать гражданскую войну в деревне. «Богатеи» и «беднота», составлявшие меньшинство, растворились в подавляющей массе «середняка», и никто из них не хотел принимать участия в братоубийственной войне. По словам одного историка, «кулак стоял за деревню и деревня за кулака»¹²⁵.

Через два месяца большевики поняли свою ошибку. 17 августа 1918 года Ленин и Цюрупа издали указ, в котором содержалась установка на борьбу за середняка и на объединение его с беднотой в борьбе против кулачества¹²⁶. Ленин многократно утверждал впоследствии, что большевистская власть не воевала против середняка¹²⁷. Но подобные словесные уступки немногого стоят, если вспомнить, что у середняка был хлеб, а стало быть, он и явился главной жертвой большевистской «войны за хлеб».

Большевистская аграрная политика совершенно сбила крестьян с толку. Они поняли в свое время, что «революция» дала им «волю», или анархию, а это для них в первую очередь означало освобождение от всяких обязательств перед государством. Повсеместно слышались крестьянские жалобы: «Обещали всю землю отдать, податей не собирать, солдат не брать, а теперь что?»¹²⁸ Обязанности, возложенные на них коммунистическим правительством, оказались гораздо обременительней, чем при царизме: по подсчетам, приводимым в коммунистических источниках, они были примерно в два раза тяжелее, поскольку состояли не только в уплате налогов, но и в принудительном труде и поборах; самой изнурительной оказалась обязанность рубить и вывозить лес¹²⁹. Язык «суцилизма», который им пытались навязать городские агитаторы, был, с точки зрения крестьян, полной тарабарщиной, и они поступали с ним так, как поступали всегда в подобных случаях: заменяя непонятные слова на предельно ясные. Со временем крестьяне стали подозревать, что их обвели вокруг пальца. Однако, наивно полагая, что они незаменимы и потому неистребимы, они положили держаться до конца. Пока же здравый смысл подсказывал крестьянину: если нельзя продать хлеб на рынке за свою цену, нечего производить излишки. Это привело к неукоснительному снижению производства хлеба и, в свою очередь, явилось одной из причин голода 1921 года.

Большевики, конечно, могли бы поставить себе в заслугу то, что они проникли в деревню, создав там сеть подконтрольных им Советов. Однако и это в большой степени было самообманом. Исследования, проведенные в начале 1920-х годов, ясно показали, что деревня игнорировала коммунистические Советы, созданные там такой ценой и такими усилиями. Руководство снова перешло к сельскому сходу, во главе которого стояли главы семей, как это было до революции. Деревенские Советы должны были подавать все свои резолюции на одобрение общины; у многих из них не было даже собственного бюджета¹³⁰.

В виду всех приведенных выше фактов поражает сделанное Лениным заявление, что кампания против деревни не только завершилась полным успехом, но по своему историческому значению превзошла Октябрьский переворот. В декабре 1918 года он хвалился, что в течение последнего года власть решила проблемы, которые «во всех прежних революциях больше всего тормозили дело социализма». На начальной стадии революции, говорил он, большевики объединили бедняков, середняков и богатых крестьян в борьбе против помещика. На этой, первой, фазе деревенская «буржуазия» оказалась незатронутой. Если бы ситуация не развивалась дальше, революция неизбежно остановилась бы на полпути и скатилась в реакцию. Но такого поворота событий удалось избежать, поскольку «пролетариат» разбудил сельскую бедноту и они совместными усилиями напали на деревенскую «буржуазию». Революция в России, таким образом, пошла гораздо дальше западноевропейских буржуазно-демократических революций, создав основу для слияния городского и деревенского пролетариата и заложив фундамент для создания в России колхозов. «Вот в чем, — восторгался Ленин, — значение переворота, который произошел в нынешнее лето и в нынешнюю осень по самым глухим закоулкам деревенской России, который не был шумен, не был так наглядно виден и не бросался так всем в глаза, как Октябрьский переворот прошлого года, но который имеет еще несравненно более глубокое и важное значение»¹³¹. Конечно же, это было чудовищным преувеличением. Большевизация деревни, которой так похвалялся Ленин, завершит только через десять лет Сталин. Но, как и во многих других отношениях, сталинский путь был намечен Лениным.

ГЛАВА 9 УБИЙСТВО ЦАРСКОЙ СЕМЬИ

В ночь с 16-го на 17 июля 1918 года, примерно в 2 часа 30 минут, в уральском городе Екатеринбурге, в подвале частного дома отрядом чекистов были убиты бывший император Николай II, его жена, сын, четыре дочери, их домашний врач и трое слуг. Это то, что известно нам достоверно. Однако в событиях, которые привели к этой трагедии, несмотря на огромное число посвященных этой теме публикаций, до сих пор многое остается неясным. И так будет до тех пор, пока соответствующие архивы не будут открыты для исследователей. [Основным источником по-прежнему остается книга Н.А.Соколова — председателя специальной комиссии, созданной адмиралом Колчаком для расследования этого преступления: Убийство царской семьи. Париж, 1925. Из вторичных источников лучшими являются: The Murder of the Romanovs. Lnd., 1935; Мельгунов СП. Судьба Императора Николая II после отречения. Париж, 1957. Сведения о судьбе других Романовых можно почерпнуть в кн.: Smirnoff S. Autour de l'Assasinat des Grands-Dues. Paris, 1928. Оригинальная большевистская версия событий изложена П.М.Быковым в публикации: Последние дни последнего царя // Рабочая революция на Урале / Сост. Н.И.Николаев. Екатеринбург, 1921. С. 3—26. Незаменимым источником являются материалы комиссии Соколова, хранящиеся в Хойтонской Библиотеке Гарвардского университета (США) и частично опубликованные в исследовании: Росс Н. Гибель царской семьи. Франкфурт, 1987].

С 1989 г. в советской печати стали появляться новые важные материалы. Наибольшую ценность представляют воспоминания Я.М.Юровского, командира отряда чекистов, убивших царя и его домочадцев. Интересные дополнительные сведения сообщает кинорежиссер Гелий Рябов, утверждающий, что он обнаружил останки царской семьи (Родина. 1989. № 4 и 5); к сожалению, эта публикация выполнена несколько небрежно.

Европейская история знает еще двух монархов, расставшихся с жизнью в результате революционных переворотов: в 1649 году это был Карл I, а в 1793-м — Людовик XVI. Но, как и во многих других случаях, касающихся русской революции, убийство царской семьи в России имеет с этими событиями лишь внешнее сходство; по существу же оно беспрецедентно. Карл I предстал перед специально созданным Верховным судом, который предъявил ему формальные обвинения и дал возможность защищаться. Заседания суда проходили открыто, и протоколы их тут же публиковались. Казнь короля тоже была публичной. С Людовиком XVI обстояло в общем так же. Его судил и приговорил к смерти большинством голосов Конвент. Это произошло после долгих прений, в ходе которых короля защищал адвокат. Протоколы судебного заседания тоже были опубликованы, а казнь состоялась при свете дня в центре Парижа.

Николаю II не предъявляли никаких обвинений, и его не судили судом. Советское правительство, приговорившее его к смерти, никогда не публиковало соответствующих документов. Все, что мы знаем об этом событии, стало известно главным образом благодаря упорству одного человека, проводившего расследование. Кроме того, в данном случае жертвой стал не только низложенный монарх, — убиты были его жена, дети, прислуга. Да и сама акция, проведенная под покровом ночи, напоминала скорее разбойное убийство, чем формальную, законную казнь.