Даже приближение Рождества не приносило ей радости. Ни огни, ни подарки не забавляли ее, а пустующий детский уголок в доме напоминал ей о том, что там жил Джейми.
И вот за неделю до Рождества произошло ее последнее и решительное сражение с самой собой. Уверенно, но не выражая никакой радости, она отдала необходимые распоряжения Мэри, а потом позвала Поллианну.
— Вот что, — обратилась она к девочке довольно резко, — я решила взять Джейми. Сейчас подойдет машина. Я поеду за ним и привезу сюда. Если хочешь, поедем со мной.
Личико Поллианны совершенно преобразилось от восторга.
— Какая радость! Какая же это радость! — восклицала она. — Я на седьмом небе! Я хочу кричать! Миссис Кэрью, а почему когда человек очень счастлив, ему всегда хочется кричать?
— Я, право, не знаю, Поллианна, — сухо ответила миссис Кэрью. Радость отсутствовала на ее лице.
Войдя в комнату Мэрфи, она коротко изложила обстоятельства, связанные с судьбой ее племянника. Она не скрывала, что сильно сомневается в том, что Джейми, воспитанный миссис Мэрфи, — это ее Джейми. Вместе с тем она выразила желание взять мальчика к себе в дом и заняться его воспитанием. Потом, как будто ей это безразлично, она стала говорить о том, что могла бы ему дать.
Миссис Мэрфи стояла возле кровати больного и тихонько плакала. Джерри, выслушивая миссис Кэрью, повторял что-то вроде: «везет же тебе, лорд!» А Джейми сперва показалось, что для него приоткрываются двери в настоящий рай, но потом взгляд его стал постепенно тускнеть. Он закрыл глаза и отвернулся.
Прошло время, прежде чем он опять посмотрел на миссис Кэрью и ответил ей. Он был страшно бледен, из глаз катились по щекам слезы.
— Спасибо, миссис Кэрью, но я не могу поехать к вам, — сказал он очень просто.
— Что ты говоришь? Почему? — воскликнула миссис Кэрью, отказываясь верить собственным ушам.
— Джейми! — закричала Поллианна.
— Да ты понимаешь, чем тебя будут там кормить? А книги! — затараторил Джерри, подскакивая к постели больного.
— Да, но только я не могу, — повторил бедный мальчик.
— Но Джейми, подумай, у тебя будет совсем другая жизнь! — проговорила миссис Мэрфи.
— Я было подумал… Конечно, мне бы всего этого хотелось, какой разговор? — Он вдруг повернул покрасневшее от слез лицо к миссис Кэрью. — Я не могу позволить, чтобы все это делалось для меня. Я знаю, что вы постараетесь сделать для меня все. Но именно постараетесь… Ведь я вам не нужен — вам нужен другой мальчик. Вы хотите настоящего Джейми. А я, видимо, не настоящий. Я вижу это по вашим глазам.
— Пусть даже так. Но, послушай… — В растерянности она не могла подобрать слов.
— И потом… Если бы я был как другие мальчишки, бегал, играл! — с жаром продолжал Джейми. — Вы от меня будете очень уставать. Вы даже теперь уже от меня устали. Я не перенесу, если я стану обузой. Конечно, если бы вы как мамзи… — Он понял, что сказал неподобающее, откинул голову, поправил прядь волос, упавшую на глаза. — Я просто не ваш Джейми. Я не могу переехать к вам. — Его тонкая рука на фоне черного платка, которым он был укрыт, казалась совсем белой.
Воцарилось молчание. Потом миссис Кэрью поднялась, чтобы уйти. Казалось, что ее лицо ничего не выражало, но Поллианна заметила что-то такое, что заставило ее перестать плакать.
— Пойдем, Поллианна! — Это были единственные слова, произнесенные миссис Кэрью.
— И дурак же ты, скажу я тебе! — набросился Джерри на больного, как только дверь за гостями затворилась.
А Джейми печально улыбнулся и вдруг зарьдал, как будто открытая для него дверь в рай внезапно захлопнулась, захлопнулась навсегда, навечно.
12. МАЛЕНЬКАЯ ПРОДАВЩИЦА
Миссис Кэрью была разгневана. Пойти после стольких раздумий на жертву, согласиться взять в свой дом калеку — и услышать от этого мальчишки холодный отказ. Это было невыносимо. Еще никогда никто не отвергал ее помощи и не пренебрегал ее желаниями. И вот теперь, когда мальчик отказался переехать к ней в дом, она стала еще сильнее мучиться сомнениями: а что, если он в самом деле ее Джейми? Она понимала, что настоящая причина, почему она согласилась его взять, заключалась не в желании позаботиться о нем и не в намерении его осчастливить — просто ей надо было успокоить свою совесть. И вот теперь в ее мозгу постоянно звучал один вопрос: а что, если это в самом деле мой Джейми?
Но она отгоняла от себя эту мысль, ей хотелось во всем упрекнуть этого маленького гордеца. Ему, видите ли, нужна ее забота! Довольно! Она и сама горда. Он не стоит ее заботы. Он не сын ее сестры. И вообще обо всем этом пора забыть.
Но забыть никак не удавалось. Сколько она ни пыталась переключиться на другие занятия, задумчивый взгляд мальчика, прикованного к постели в нищенской каморке, продолжал ее преследовать.
И в доме была Поллианна. Она бродила по комнатам как потерянная, не умея ничем себя занять.
— Нет, я не заболела, — отвечала она на все расспросы.
— Но ты чем-то явно обеспокоена.
— Да нет, я ничего. Просто я думаю о Джейми, что он не получил всех этих красивых вещей — ковров, картин, портьер.
Аппетит у нее совершенно пропал. В некоторые дни она просто оставалась голодной. Но при этом она утверждала, что совершенно здорова.
— Поверьте, мне легче голодать, чем есть. Если я ем, значит, я сразу начинаю думать о Джейми, что у него нет ничего вкусного. Поэтому я лучше пока не буду есть.
Миссис Кэрью стремилась любой ценой переломить Поллианну. Куплена была огромных размеров елка, принесли украшения, самые роскошные рождественские подарки. Впервые за много лет в доме зажгли все огни, и на елке ослепительно сияли игрушки. Устроен был даже сочельник, и миссис Кэрью сказала, чтобы Поллианна обязательно позвала всех своих лучших подруг из школы.
Но и здесь миссис Кэрью почти ничего не удалось. Хотя Поллианна была вежлива и за все ее благодарила, по временам даже проявляя возбуждение и заинтересованность, все же чаще всего она ходила как в воду опущенная. И радость рождественской вечеринки тоже обернулась печалью. Как только на елке зажглись все огни, девочка принялась громко рыдать.
— Поллианна, ну что ты? В чем дело теперь? — обращалась к ней миссис Кэрью.
— Ни в чем, — заплакала Поллианна. — Просто при виде такой изумительной красоты мне всегда хочется плакать. И еще я подумала, как бы радовался Джейми, если бы его пригласили к нам на елку.
Терпение миссис Кэрью наконец иссякло.
— Джейми, Джейми, Джейми! — закричала она. — Послушай меня, Поллианна! Ты когда-нибудь прекратишь говорить мне про этого мальчишку? Ты же понимаешь, что никакой моей вины нет в том, что он не разделяет с нами праздник. Я звала его сюда, чтобы он с нами жил. Ты что, забыла про свою утешительную игру? Теперь нам самое время в нее поиграть.
— А я играю… Я только не понимаю, почему все так странно. Раньше, если я радовалась каким-то вещам, то я была и счастлива. И вот — прости, что я опять о Джейми. Мне надо бы радоваться, что у меня есть ковры, картины, всякие вкусные вещи и сладости, что я могу бегать, гулять, ходить в школу. Однако чем больше я радуюсь за себя, тем горестнее мне из-за него. Мне как-то хочется подключить сюда игру, но я не знаю как. Если можешь, подскажи мне.
Миссис Кэрью только махнула рукой и оставила девочку одну.
На другой день после Рождества произошло одно радостное для Поллианны событие, которое даже
