Не следует никому теперь говорить с ней о том, приходится ей или нет Джейми родным человеком. Она любит его как сына, и, по документам, он теперь ее сын. Впрочем, ты все это сама знаешь и понимаешь.
Теперь она еще и помогает молоденьким девушкам. Помнишь, ты познакомила ее с продавщицей Сейди Дин? Она помогла ей хорошо устроиться, но этим дело не кончилось. Она приняла на себя заботу о нескольких десятках таких же молодых девушек. Она для них всех просто добрый ангел. Руфь открыла Дом работающих девушек. Ей помогают еще пятеро состоятельных мужчин и женщин, поуправляет всем этим она сама. И каждой из этих девушек она готова отдать себя всю без остатка. Ты сама понимаешь, каким нервным напряжением это оборачивается. Но, к счастью, у нее есть деятельный секретарь, ее правая рука. Ты не догадываешься, кто это? Все та же самая Сейди! Она, конечно, изменилась за эти годы. Но ты без труда узнаешь в ней прежнюю Сейди. А вот Джейми… Бедняга Джейми Теперь он сам знает, что никогда не будет ходить. Еще недавно у нас были какие-то надежды. Он целый год жил в нашем санатории, доктор Эймз много им занимался. Он стал передвигаться, опираясь на костыли, но дальше этого не пошло. И только в этом смысле можно назвать его калекой. Он держится так свободно и непринужденно, что люди забывают о его недуге. Это человек с очень свободной душой. Тебе ведь не надо объяснять, что я вкладываю в эти слова. Мальчишеская заинтересованность и жизнерадостность остались и у взрослого Джейми. Только одно теперь могло бы погасить в нем этот восторженный дух и ввергнуть в отчаяние — это если каким-то образом выяснится, что он не настоящий Джейми Кент, не наш с Руфью племянник. Мне все больше верится, что он тот самый, а если нет, то все равно это никогда уже не выяснится.
— Ну вот, как будто бы я тебе прочитала все, что относится к ним. — Поллианна сложила мелко исписанные листки. — Правда ведь, это очень интересно?
— Однако же! — В голосе Джимми звучало теперь сочувствие. Джимми вдруг подумал о том, какое счастье для человека, что у него на месте руки и ноги. Он теперь одобрял, что Поллианна отдает ему часть своей души, потому что многим ли он такой нужен? — Тяжело ему, бедняге!
— Тяжело! Ты мало что в этом понимаешь, Джимми Бин. Я все-таки понимаю больше, потому что сама могла остаться калекой.
— Да, конечно, конечно! — хмурился юноша, читая в глазах Поллианны сострадание к Джейми. В душе он все еще не очень хотел, чтобы в город приезжал этот парень, из-за которого Поллианна вдруг так могла преобразиться!
20. ГОСТИ БУДУТ ПЛАТИТЬ
Все дни накануне приезда «этих ужасных людей», как называла тетя Полли навязанных ей племянницей гостей-пансионеров, были для Поллианны заполнены делами, но одновременно это были для нее счастливые дни, так что она не падала духом, не роптала, не терялась перед возникавшими на каждом шагу трудностями.
Призвав к себе на помощь Нэнси и ее младшую сестру Бетти, Поллианна обходила все комнаты, наводя повсюду порядок и уют. Что касается тети Полли, то она почти не участвовала в этих приготовлениях. Во-первых, она плохо себя чувствовала. Во-вторых, у нее было весьма скептическое отношение ко всей этой затее, ей еще казалось, что этим ставится под угрозу честь фамилии и рода, и то и дело она вздыхала:
— Ох, Поллианна, во что же превратится поместье Харрингтон?
— Но ведь в поместье Харрингтон приезжает не кто-нибудь, а Кэрью! — со смехом отвечала Поллианна.
Но развеселить тетю Полли было трудно, все время она чувствовала себя обиженной или оскорбленной, и Поллианна была вынуждена оставить ее наедине со своими тревогами.
В назначенный для приезда день Поллианна вместе с Тимоти (он принял теперь в собственность всех лошадей поместья Харрингтон) отправились на станцию встречать дневной поезд. До последних минут в сердце Поллианны не было ничего иного, кроме радостных надежд. Но, как только раздался свисток паровоза, в ней проснулись сомнение, робость и страх. Ей вдруг подумалось, что она одинока и беспомощна. Тетя Полли с ее нездоровьем и прихотями будет во всем только помехой. Вспомнила она и о том, что Джейми теперь молодой человек и едва ли похож на того мальчика, с которым она общалась в Бостоне.
В какой-то момент она даже почувствовала желание куда-нибудь скрыться, уклониться от встречи.
— Тимоти, я, кажется, заболеваю. Сделайте как-нибудь, чтобы это все без меня… — бормотала она, собираясь отойти от поезда.
— Мэм! — воскликнул удивленный Тимоти.
Стоило только Поллианне взглянуть теперь на Тимоти, и все ее страхи как рукой сняло. Она засмеялась и вновь почувствовала себя легко и свободно.
— Все прошло. Прости меня, Тимоти. Смотри, они должны быть вон в том вагоне.
Она узнала их сразу же. А костыли в руках высокого темноволосого юноши развеяли последние сомнения.
После долгих рукопожатий и восклицаний она не заметила, как оказалась на заднем сиденье экипажа рядом с миссис Кэрью. Джейми и Сейди Дин расположились впереди. Теперь она могла спокойно разглядывать своих старых друзей, отмечая перемены, произошедшие в них за шесть последних лет.
Миссис Кэрью вызвала в ней, пожалуй, удивление. Она забыла, что миссис Кэрью так миловидна. И забыла уже, какие у сестры Деллы Уэтербай длинные ресницы и как они подчеркивают выразительные глаза. Она подумала с завистью, что у нее как раз одно из тех лиц, которые выдержали бы этот ужасный тест на красоту. Но особенно удивило Поллианну то, что в ее лице не было больше ничего мрачного и тоскливого.
Потом она повернулась к Джейми. Тут она была удивлена еще больше. Он стал просто красивым. Поллианна про себя подумала, что у него очень значительное лицо. Темные глаза, черные вьющиеся волосы, обрамлявшие бледное лицо, казались Поллианне необычайно привлекательными. Потом ее взгляд упал на костыли, поставленные в углу экипажа, и болезненная жалость охватила все ее существо.
От Джейми она перешла к Сейди Дин. Внешне девушка не так уж сильно изменилась по сравнению с тем, как она выглядела тогда, в Общественном саду. Но прическа, костюм, манера держаться, речь — все было совершенно другое.
Джейми первый прервал молчание:
— Как хорошо, что ты устроила нас у себя. Знаешь, о чем я подумал, когда ты написала, что мы остановимся в вашем доме?
— Нет, разумеется, нет, — говорила Поллианна, а сама смотрела на костыли в углу экипажа и мучилась жалостью.
— Я подумал про маленькую девочку в Общественном саду с полной сумкой арахиса для сэра Ланселота и леди Джиневры, и вот теперь ты ставишь нас на место белочек. Ты ведь, если у тебя есть сумка, полная арахиса, а у других нет, не сможешь быть счастливой, пока не поделишься с другими тем, что имеешь.
— Ты помнишь эту сумку с арахисом!
— Да, а теперь эта сумка с арахисом обернулась прохладными комнатами в загородном доме, парным молоком, яйцами из-под несушки, — весело разглагольствовал Джейми. — Но, по сути, это все то же самое. И еще я должен тебя предупредить… Ты помнишь, как был прожорлив сэр Ланселот?
— Да, я все постараюсь учесть! — усмехнулась Поллианна и подумала о том, какое счастье, что тетя Полли не слышит этого, не то она подумала бы, как рано оправдываются худшие ее опасения. — Бедный сэр Ланселот! Вряд ли его теперь кто-то покормит, да и едва ли он еще живет в саду.
— Если сэр Ланселот по-прежнему живет в саду, то, будь уверен, что он сыт! — весело вступила в
