– Дипломатическая неприкосновенность! Едва я сойду на берег, как за мной приедет машина консула Соединенных Штатов, и я первым же рейсом улечу на родину.
В его словах была горькая правда. Ну что же, и на этот раз злодей уйдет от заслуженного наказания. Ему не светит даже ночь в обезьяннике. Обидно!
Но тут Ирина поднялась с пола и с яростью прошипела по-русски:
– Вот уж хрен тебе!
И молниеносно выхватила паспорт из рук Причарда. Никто не ожидал этого от Ирины и, главное, этого не ожидал Причард. А Ирина кинулась к открытому окну салона и метнула паспорт по тому же маршруту, по которому Причард только что отправил копье. Паспорт, вращаясь в плоскости, словно диск летающей тарелки, вонзился в гладь моря и исчез. А Ирина повернулась к Причарду и с вызовом посмотрела на него: дескать, знай русских баб!
– Сука! – заорал Причард, сделал шаг к Ирине и занес руку для удара. Не знаю, как у них в Америке, но у нас в России принято заступаться за женщину. Я видел во французских фильмах, как положительные герои спокойно хлещут своих и чужих женщин по мордасам – у нас такие манеры присущи лишь быдлу, которое само надо лупить по мордасам. Что я при случае и делаю. И тут чисто автоматически я перехватил занесенную для удара руку Причарда, ударил его коленом в пах, затем приложил локтем по затылку, а когда он упал, от души врезал ему ногой в солнечное сплетение. Ах, как хорошо!
Ирина бросилась мне на шею и разрыдалась. Я мягко отстранил ее и сказал:
– Подбери колье, пока не сперли.
– Кто? – улыбнулась Ирина сквозь слезы.
– А хотя бы я! И не потому, что оно стоит дороже моей квартиры, а просто на память о тебе, – грустно усмехнулся я. Она была прекрасна, и мне страшно захотелось повторить те минуты на умывальнике каррарского мрамора. И я повторил бы, если бы бездыханное тело Ирининого законного супруга, распростертое на полу салона, молчаливо не взывало к сдержанности.
Эпилог
В порту Бари мы сдали Причарда итальянской полиции и немедленно повернули назад в Котор. Утром следующего дня, позавтракав в Которе, мы вернулись в Тиват и ночью уже были в Москве.
Причард переговорил с американским консулом, его дипломатический паспорт был подтвержден и, отсидев пару суток в итальянской тюрьме, он все-таки попал в Америку, где и скончался от сердечного приступа прямо в аэропорту имени Кеннеди. Видимо, у его высоких покровителей из Госдепартамента лопнуло терпение.
Граф Данало сумел по спутниковому навигатору примерно определить место, где Причард отправил на морское дно копье Дракулы, и ищет спонсоров для его поисков. Главная проблема в том, что в этом месте находится самая глубокая впадина Адриатического моря – где-то порядка километра.
Ирина на правах супруги попробовала претендовать на все состояние почившего господина Брэдли, но у того объявились многочисленные родственники, немедленно опротестовавшие завещание. Ирина нашла ушлого американского адвоката из русских эмигрантов, которого очаровала настолько, что он выстроил перед генетически склонными к сутяжничеству американцами такую устрашающе длинную цепь судебных разбирательств, что сумел свести дело к мировому соглашению и в итоге женился на Ирине. Узнав об этом, меня начали терзать смутные сомнения, и я, наведя справки об адвокате, с чувством глубокого удовлетворения узнал, что свое первое образование он получил в МАИ на факультете космонавтики.
Успехов тебе, земеля!
По мировому соглашению Ирине из всего многомиллионного состояния мужа достались пара ветхих особняков, на которых отчаялись найти покупателя, и драгоценности стоимостью в каких-нибудь полтора миллиона долларов. Зато на свадьбе она блеснула, одев на себя все полтора миллиона: как говорили гости, не каждая жена олигарха могла похвастаться великолепным набором драгоценностей, надетых одновременно.
Я использую выражение «как говорили гости», потому что не присутствовал на свадьбе. Разумеется, я был приглашен, но не пошел, потому что с щемящей грустью вдруг вспомнил про умывальник каррарского мрамора.
