звезды. Однако тьма прерывалась отблесками беззвучно бушевавших зарниц, и при каждой вспышке тучи озарялись размытым пламенем.
Жан сидел рядом с Сергеем в Штабе освоения Венеры. Всего полчаса назад кончилась гроза, продолжавшаяся без перерыва больше земных суток.
Сергей выключил звукоизоляцию стен.
— Не возражаешь? — спросил он.
— Да нет. Надоело, как, наверно, и тебе, быть отрезанным от внешнего мира.
Пусть чувствуется дыхание планеты.
— Чувствуется! — усмехнулся Сергей.
В самом деле, что-то загрохотало.
Опять гроза?
Нет, гул шел снизу. Затряслась, загремела почва, ходуном пошел небольшой пленочный дом. Жан взглянул на стрелку, дублировавшую показания сейсмографа.
— Ого!
Земной двенадцатибалльной шкалы здесь не хватило бы. Стрелка дрожала около пятнадцати. Но дом только поднимался и опускался на рессорах, как корабль на волнах.
К таким вещам уже постепенно привыкали.
Без всякого перехода ночь сменилась днем. И это не был ставший уже привычным венерианский унылый, мрачноватый дневной свет. Похоже было, будто настоящее солнце взошло над планетой, властно пробившись через немыслимую толщу туч.
Его сияние залило комнату. Сквозь прозрачные стены стали видны желтовато-красные просторы каменистой пустыни.
— Все не могу привыкнуть, — сказал Жан, — что электрическое солнце включают так внезапно.
— Какая тут может быть постепенность? — возразил Сергей. — Не восходит же оно на востоке… Ну, — прервал он себя, — особенно-то засиживаться не приходится. Здесь не как на Земле: там — определенные часы работы, известное время досуга, а тут пока редко от себя зависишь.
Он замолк, собираясь с мыслями. Жан заметил, как устало смотрят светлые глаза, как побелела кожа, потеряла загар. И так быстро! А Сергей тоже про себя отметил усталый вид Жана.
— Но ты, — сказал Жан, — все еще не объяснил мне, как попал сюда.
— Я только три земных дня назад прибыл на очередном корабле. И сразу же оказался невероятно занят — в штабе срочно понадобился работник, других свободных и, как мне сказали, подходящих не нашлось. Ну, а как я очутился на Венере? Когда узнал о страшной катастрофе… Пока не были названы имена погибших, с ужасом думал — а вдруг ты… Я жадно следил за известиями с Венеры. Узнал, что ты жив, работаешь над искусственными вулканами. Много думал о тебе… о Мерсье. Много читал об освоении планеты, прислушивался к дискуссиям. И постепенно пришел к мысли: Мерсье-то и его сторонники правы, человечеству пора овладеть Солнечной системой. А раз убедился в этом — решил: мое место здесь. Обратился в Мировой Совет. Экспедиция на этот период была уже укомплектована. Но моя специальность помогла — она, оказалось, здесь очень нужна. Хотел было я отказаться от работы в Штабе освоения — какой у меня организаторский опыт? Но сказали — надо. Я и подумал: предстоит много трудных дел, и раз уж мне выпадает такая ответственность, имею ли право уклониться от нее? А теперь… знаю, что с тобой было в последнее время: ожог, чудовищные грибы, обвал…
— Уже знаешь? — удивился Жан.
— Да нам-то вс» сообщают.
— Еще один вопрос, — сказал Жан. — Как с твоей живописью? Здесь обширное поле, не так ли?
Сергей помрачнел:
— Живопись приходится пока оставить…
Вошел дежурный:
— Простите, друзья, прерву вашу беседу.
Он положил на стол и развернул рулончик записи:
— Язык, на котором говорит Панаит, никто не мог понять. Из вас кто-нибудь не поймет ли?
— Какой язык? — удивился Жан. — Мы с ним все время по-французски…
— Он, видно, забыл французский. Я слышал, это может случиться от сильного удара по голове.
Дежурный тронул прикрепленный к пленке рычажок. Прозвучали фразы, сказанные несколько минут назад Панаитом. Нет, ни Сергей, ни Жан ничего не поняли.
— Ну, пойду заложу в переводчик, — сказал дежурный и вышел.
— Будем надеяться, Панаита вылечат, — сказал Сергей. — А теперь продолжим наш разговор. Я вызвал тебя вот зачем: мы решили, что тебе с Гердой Лагерлеф следует руководить вулканологами в масштабе всей планеты, потому что количество искусственных вулканов уже очень велико и продолжает расти.
— Мы, наверное, справимся с этим, — ответил Жан. — Но… еще лучше это сделал бы Мерсье.
Сергей промолчал. Жан испытующе смотрел на него.
— Что ты так на меня смотришь? — сдержанно сказал Сергей. — Ты ведь знаешь, что это так же мало зависит от меня, как и от тебя… Чем меньше магматических очагов, — продолжал он, — тем меньше землетрясений и самопроизвольных извержений. Чтобы их не было совсем, как этого уже добились на Земле, необходимы еще многие тысячи искусственных вулканов. Ну, кроме вычерпывания магмы, вы в нужных случаях направляете течение лавы, создаете из нее дамбы. И еще делаете анализы магмы, готовите материал металлургам. Но все это мелочь… — Сергей как бы поперхнулся последним словом. — Ну, я чушь сморозил. Не мелочь, конечно, особенно тысячи вулканов. Наоборот, грандиозно. Но ведь перед вами, вулканологами, стоит еще несравненно более трудная задача.
Жан утвердительно кивнул:
— Конечно. Энергетика.
— Вот именно. Энергии для преобразования планеты требуется огромное количество. Тебе, конечно, ясно, что сейчас нам надо пользоваться прежде всего внутрипланетным теплом.
— Безусловно, — подтвердил Жан. — Если на Земле отказались от термоядерных реакций, чтобы не перегревать ее, то тем более это важно здесь. А пока над планетой такой густой облачный покров, трудно использовать прямое солнечное излучение. Есть, конечно, еще и другие крупные источники энергии — ветры, атмосферное электричество, температурный перепад в различных слоях атмосферы, не так ли?
— Верно, — сказал Сергей, — но, ставя себе на службу глубинное тепло, мы заодно еще больше усмиряем бунтующие недра планеты. Та энергия, которая будет затрачена на ее преобразование, уже не будет участвовать в извержениях, сотрясениях планеты и повышении температуры ее поверхности и атмосферы.
И вот, чтобы правильно понять основную идею покорения планеты, надо усвоить сущность этой идеи. Мне кажется, правильнее всего определить эту сущность одним словом — комплекс. Мы берем энергию из недр планеты и этим способствуем успокоению Венеры. А в то же время — чем меньше будет извержений, тем меньше станет поступать в атмосферу углекислого газа.
Энергия нужна нам для всего. Для станций перемешивания атмосферы. Для электролиза и других способов добычи кислорода. Электролиз даст еще и водород для синтеза пищи. Энергия нужна и для разложения горных пород — получим сырье для изготовления одежды, построек и опять-таки для синтеза пищи.
А сколько надо энергии для добычи азота! Мы должны довести состав воздуха до земной нормы.
Перемешивание атмосферы позволит управлять грозами. И для этого опять нужна энергия! И для того, чтобы развести хлореллу. А она — для фотосинтеза. А фотосинтез даст кислород, водород и уменьшит количество углекислоты. Меньше в атмосфере углекислоты — меньше тепла. И еще даст хлорелла белки, жиры, витамины.
Те процессы, что длятся в природе миллионы и миллиарды лет, мы произведем за десятилетия и даже за годы! — с гордостью закончил Сергей.
Взволнованный вышел Жан из домика, где беседовал с Сергеем. Он остановился, чтобы собраться с мыслями.
Да, комплекс. Гигантский масштаб. Ну конечно, он знал, что и на Земле выполнены грандиозные
