— Это почему же?
— А очень просто, — торопливо заговорила Нюра, захлебываясь от восторга перед собственной логикой, — планета Ким намного меньше Земли? Меньше! Сила тяжести тоже гораздо меньше? Тоже! Значит, и метеоры падают здесь с куда меньшей силой, чем на Земле. Ага!
Нюра победоносно оглядела всех присутствующих. Семен пришел в восторг перед ее сообразительностью.
— Ну, что за молодец эта Нюрка! Здорово соображает! Ведь права девчонка!
— Права, да не совсем, — возразил Сергеев, глядя на нее с добродушной усмешкой.
— А почему, Петя? — спросила Нюра.
— В самом деле, почему? — повторил вопрос Семен.
— Дело в том, — заявил Петр, — что метеоры падают на Землю меньше всего под влиянием силы тяжести. Они, как и планеты, вращаются вокруг Солнца по своим орбитам, двигаясь нередко гораздо быстрее планет. И, когда они падают, скажем, на Землю, то это бывает потому, что они столкнулись в пространстве с Землей, как сталкиваются два поезда, или же они догоняют Землю в своем полете. Так же, вероятно, бывает и здесь. Так что метеоры имеют свою собственную, очень большую скорость, с которой они падают на планеты. Но все-таки ты — умница, — ласково обратился он к смущенной Нюре. — Семен тоже забыл об этом.{29}
— Да, — отозвался Семен. — Но все же твердость алюминия, обработанного составом профессора Сергеева, настолько велика, что может противостоять ударам этой небесной артиллерии. Итак, мы решили строить дом.
Место для постройки дома — первого здания вне земной поверхности — было выбрано в нескольких шагах от ракеты, которую решили оставить в лежачем положении. В виду легкости алюминия, да еще принимая во внимание малую силу тяжести, было решено не класть фундамента: ведь дом будет так легок, что, конечно, почва не станет оседать под ним. К тому же, плотность грунта чрезвычайно велика.
Теперь надо было собрать и принести возможно больше метеоров, содержащих алюминий. Таких, судя по уже исследованным образцам, встречалось много в окрестностях ракеты. Их легко было узнавать при собирании, благодаря их особой легкости.
Выделили группу товарищей для сбора алюминиевых метеоров. В эту группу вошли Костров, Соня, Лиза и Веткин. Надев термосные костюмы, они целые дни бродили по ближайшей местности и, набирая огромные охапки легчайших камней, доставляли их в ракету. Так как движения были очень легки, а тяжесть груза почти не ощущалась — сбор и доставка шли очень быстро. Скоро у круглой стены общей каюты высилась огромная груда тускло поблескивавших метеоров, напоминавших формой крупные булыжники. Большей частью это были куски чистого алюминия.[14]
Тер-Степанов и Ямпольский, нагревая алюминий на электрической печи, ударами молотка расплющивали его в широкие листы и разглаживали их. Как только были готовы первые листы, из них сделали довольно удобные носилки, и доставка материала стала производиться с еще большей легкостью и быстротой.
Остальное население ракеты занялось постройкой. Благодаря легкости материала и слабой силе тяжести, она шла с необыкновенной скоростью — к тому же эта работа не требовала никакого особого умения. Листы алюминия, еще не обработанные составом, легко спреплялись при помощи обыкновенных стальных гвоздей, взятых с Земли в достаточном количестве. Дом, всего в один лист толщиной, рос очень быстро и должен был быть довольно вместительным.
Сначала, в толщину одного листа, был уложен пол, а затем стали возводить стены. Нижние листы, после того, как их скрепляли, тут же на месте обрабатывались составом и становились твердыми, так что могли выдерживать тяжесть верхних.
Странное, непередаваемое впечатление производила эта постройка на поверхности планеты Ким. Под черным безоблачным дневным небом, на освещенном неярким маленьким Солнцем пространстве, близ огромной ракеты, суетились люди, которых можно было принять в их неуклюжих костюмах за какие-то неведомые существа. Благодаря маленькому горизонту, они казались великанами. Их движения были необычайно легки, быстры и размашисты. Они ударяли молотками, вколачивая гвозди; сталкивались металлические листы; беспрестанно приходили и уходили люди с нагруженными носилками и уходили с пустыми, моментально скрываясь за горизонтом. Но ни шаги, ни удары молотов, ни случайное падение камня не давали звука. Ненарушаемое безмолвие царствовало на маленькой планете. Не было и человеческих голосов: люди, как глухонемые, объяснялись знаками.
Работали днем, а ночью собирались в ракете, Отдыхали, беседовали, спали, читали, выполняли свои хозяйственные обязанности. Организмы стали приспособляться к новым условиям, и путешественники постепенно привыкли к короткому трехчасовому сну.
Дом рос. Через пять-шесть коротеньких дней были наполовину готовы стены, и Семен, руководивший работой, распорядился приступить к более сложной её части — вставке стекол. Несколько листов небьющегося стекла особого состава было взято с Земли, на случай непредвиденной порчи и корабля.
Но раньше, чем путешественники принялись за эту часть работы, их постигло страшное несчастье, надолго оставившее тяжелый след в памяти.
III. Первая могила
В этот день, как и в предыдущие, группа носильщиков отправилась с утра собирать алюминий.
Но какое же «утро» может быть на планете Ким? От первого до последнего мгновения внезапно наступающего и столь же внезапно исчезающего трехчасового дня — все то же бесконечное, утомительное, удручающее однообразие: черное небо, без всяких следов облаков, никогда не омрачающееся неяркое Солнце, ровный дневной свет: ни рассвета, ни сумерок, ни дождя, ни тумана. Ни малейший ветерок никогда не нарушал мертвой неподвижности, царившей на поверхности планеты. Нюра еще в первые дни обратила на это внимание и спросила Тер-Степанова:
— Сенечка! Что у нас за спокойная планета? Вот где на парусах бы ездить нельзя было, хоть бы и была вода. Неужто здесь никогда не бывает ветра?
— Я думал, что ты сообразительнее, Нюрка, — ответил Семен. — Откуда же быть ветру? Что такое ветер?
— Ай, молчи, — знаю! — закричала Нюра, — ветер — это движение воздуха.
— Ну, вот видишь, голова. А если воздуха нет…
— То и нечему двигаться, — закончила Нюра.
Было и еще одно обстоятельство, способствовавшее чувству однообразия, монотонности, неизменно сопутствовавшему жителям планеты Ким: отсутствие ощущения температуры окружающей среды. На Земле человек, не говоря уже о сырости (которой здесь, конечно, не могло быть), может чувствовать прохладу или теплоту, холод или зной. Но здесь, за пределами ракеты, в своих теплонепроницаемых костюмах, они ничего этого не испытывали. В самом же корабле неизменно поддерживалась температура в 18° Ц, регулируемая электрическими печами.
Накануне сломалась одна из двух пар носилок. Носилки приготовили из первых же алюминиевых листов, обработанных составом профессора Сергеева, и, очевидно, первый блин получился комом: вероятно, этот лист не был в каком-нибудь месте покрыт укрепляющим составом.
Неразлучные Соня и Костров отправились с уцелевшими носилками. Веткин же и Лиза, не желая терять время, пока приготовят новые носилки, отправились порознь в разные стороны, чтобы приносить прямо в руках охапки алюминиевых камней.
Веткин шел на восток, и скоро корабль исчез за горизонтом. Михаил остался один под тесным горизонтом. Маленькое косматое Солнце шло по черному небу ему навстречу. Оно только что взошло, но в нем не было и намека на сходство с тем алеющим диском, каким восходит Солнце на Земле. Очень скоро оно уже довольно высоко поднялось над горизонтом.
Конечно, это было утро. Но ни утреннего ветерка, ни той свежей утренней прохлады, которая так пленительна на Земле на восходе даже самого знойного дня. Ни пятнышка зелени, ни полоски воды вдали:
