Миссис Смит отложила в сторону спицы и выглянула в окно.
На дворе, освещенном одиноким фонарем, мерно колыхалось развешенное с утра цветное белье. Большие простыни, пододеяльники, наволочки, ночные рубашки.
Раздвигая белье грязными невымытыми руками, из этого матерчатого лабиринта искал выход ее уже изрядно подвыпивший муж. Заметив в окне злое лицо жены, мистер Смит смутился и как всегда виновато улыбнулся. Поздновато сообразив, что попался, он ретировался за простыни и притаился там в надежде, что злость жены м
— Гарольд! — зло закричала она и встряхнула головой, звеня металлическими бигуди, на которые были накручены редкие, смазанные гелем волосы. — Гарольд! Ты что думаешь, стал за простыню и я тебя не вижу?
Гарольд рванулся было назад, но зацепил шест, поддерживающий веревки. И в этот момент услышал очередную порцию ругани.
— Гарольд, Гарольд! Сволочь такая, твою мать! Я два дня стирала это белье и не для того, чтобы ты все его вывалял в грязи. Сволочь! Опять нажрался где-то.
— Спокойно, спокойно, — сам себе говорил Гарольд, поднимая длинный шест и прилаживая к веревке.
Он немного повозился и вновь умудрился поставить его так же, как он стоял раньше.
— Я видела, сволочь поганая, как ты вытер о простыню свои грязные руки. Ты опять возился где-то в навозе, в своих складах. Вечно ты прикармливаешь каких-то бродячих животных, а потом мне на этих простынях спать, я должна прикасаться к ним своим чистым лицом. Ты что не понимаешь, от этого могут быть прыщи. — Миссис Смит задумалась на минуту и, подбирая нужные слова, громко закричала: — Микроспорией хочешь, чтобы я заболела! Да, чтобы из меня вылезли мои последние волосы, сволочь пьяная! Быстро в дом!
— Успокойся, я все сделаю, как было, все будет хорошо, — суетился Гарольд.
Но жена не понимала.
— Сукин сын! Идиот! Я работаю, а ты все только портишь.
— Успокойся, — пробовал возразить Гарольд.
— Кретин! Скотина! Собака! — крикнула миссис Смит и зло опустила раму окна. — Сволочь пьяная, — еще раз, уже не так зло, сказала она сама себе, усаживаясь на диван и вновь взяв в руки свое вязание.
До окончания очередного носка оставалось совсем немного. И миссис Смит знала, что после она вновь распустит пушистую пряжу, потому что нельзя же вязать такому мужу-скотине теплые шерстяные носки. Пусть ходит по двору и мерзнет.
Взяв в руки носок, она повертелась, удобно усаживая свое маленькое злое тело на диван, и уставилась в телевизор — рекламу сменила криминальная хроника. Ей всегда нравилось слушать про ужасные убийства, изнасилования, ограбления, и она никогда не думала, что нечто подобное может случиться с ней самой. Ей всегда казалось, такие страшные вещи будут случаться с другими, и она будет узнавать про это из телевизора, сидеть в уютной комнате, при свете и слушать про чужую смерть, распуская и вновь начиная очередной носок. Правда в их округе уже давно ничего не случалось, если не считать последних исчезновений.
И на этот раз, как думалось миссис Смит, в криминальной хронике скажут о происшествиях в Детройте или в других, еще более далеких и еще больших городах. Но на экране возникло озабоченное лицо диктора.
— Вся Америка потрясена сообщением о массовом убийстве, — встревоженным голосом сообщал диктор. — Это одно из самых бессмысленных, ужасных и жестоких убийств во всей Америке, произошедшие за последние десять лет. Полиция прочесывает местность, ищет убийцу.
Миссис Смит очень заинтересовала криминальная хроника. Она отложила свой желтый носок, приподнялась, повертела ручку настройки и прибавила громкость.
— Следователь, ведущий это дело, — официальным голосом сообщал диктор, — полагает, что это только начало массовых убийств. Остальное прокомментировать он отказался.
Руки миссис Смит еще быстрее заработали, петля начала нанизываться на петлю, а взгляд ее в это время не отрывался от небольшого экранчика телевизора, на котором появились кадры кинохроники.
Обезображенные трупы лежали рядом.
Следующий кадр — один из трупов на носилках закатывают в машину.
Следующий кадр — труп кладут на носилки и везут к машине скорой помощи, на которой ярко сверкает мигалка.
Озабоченные полицейские, с расстегнутыми кобурами пистолетов, расхаживают вокруг дома. Бегают, суетятся журналисты. Но полицейские на вопросы отвечать отказываются. Они недоуменно поводят плечами и спешат заняться своим делом.
Следующие кадры показывали длинную цепь полицейских, которые с собаками прочесывают местность.
Миссис Смит понимала, что такими кадрами обычно стараются успокоить жителей близлежащих мест, чтобы они не волновались и не поддавались панике.
Однажды в их местности было убийство — какой-то сумасшедший водитель сбил большим груженым трейлером маленькую девочку. От страха он выпрыгнул из машины и скрылся в лесу. И потом несколько дней полицейские расхаживали по лесу, спрашивали местных жителей и ловили испуганного водителя. А миссис Смит все те три дня сидела за плотно закрытыми дверями, боясь выйти на улицу. Ей все казалось, что этот сумасшедший водитель придет именно к ней в дом и убьет почему-то ее. Она не могла себе ответить, почему и за что именно ее. Ведь она считала себя очень хорошей и порядочной женщиной. А Гарольд подшучивал и все время говорил, что если будешь на меня кричать и ругаться, то водитель-убийца обязательно придет к нам и убьет тебя.
Криминальная хроника сменилась рекламой, и после нее вновь на экране возник диктор.
— Единственный человек, видевший убийцу и оставшийся в живых — Джени Хилз — девушка, чудом избежавшая смерти. Но сейчас она не может дать никаких показаний. Она находится в невменяемом состоянии в больнице.
Имена жертв полицией пока не сообщены. Новую информацию, поступившую из полиции, мы сообщим в следующих выпусках новостей.
Миссис Смит устало опустила спицы. Она знала эту девушку — Джени Хилз. Ее родители жили в пару милях отсюда, в своем большом доме, на берегу Хрустального озера.
Вдруг за окном что-то грохнуло и упало.
Миссис Смит вскочила, ей вновь захотелось наругать мужа. Бранные слова уже готовы были сорваться с ее уст, когда она припала лбом к окошку и посмотрела на улицу. Среди колыхающихся простыней и пододеяльников она увидела фигуру мужчины.
Было довольно далеко, и из-за слабого света одинокого фонаря, она толком не смогла рассмотреть — Гарольд это или кто-то другой. Может быть какой-то случайный поздний посетитель заехал в магазин прикупить виски или еды.
— Ну знаете, — сама себе сказала миссис Смит, выключила телевизор, схватила большую пластиковую корзину для белья и вышла на улицу.
Она понимала, что если будет еще один сильный порыв ветра, то могут попадать шесты, поддерживающие бельевые веревки, и весь ее труд станет напрасным. «А если не порыв ветра, — подумала миссис Смит, — то обязательно пьяный Гарольд пойдет, зацепится за шест, и все белье упадет в пыль. Лучше я его уберу, занесу в дом. Все равно уже все высохло».
Ругаясь себе под нос, миссис Смит одну за одной отщелкивала прищепки и сбрасывала в пластиковую корзину высохшее белье.
— Стираешь, стираешь, и никакой тебе благодарности, он только пачкать умеет и нельзя дать ему ничего чистого, через пять минут все будет неизвестно в чем и стирай опять, — зло ругалась женщина, убирая белье.
Дул сильный ветер, простыни развевались и рвались из рук. Шесты качались, натянутые веревки
