готовность подчинить планету своему владычеству. Что же касается заговорщиков либерального переворота в России, то их вместо заслуженной благодарности от Запада скорее всего ожидает участь отверженных и приговоренных. Мы здесь не говорим о «простых» жуликах и шпионах — эти-то и тогда, в 1917-м, и сегодня свою «законную» плату от зарубежных хозяев получили.
Мы говорим о тех, кто безоглядно отдался новейшей утопии и во имя ее пошел на разрушение собственной страны. Разумеется, утопизм подкреплялся в данном случае и вполне реальными благами, связанными с разделом государственной собственности, с протекциями и поощрениями со стороны западных центров и фондов. Но сегодня речь идет о последних, высших гарантиях новому слою правителей и собственников — вот в них-то Запад сегодня, кажется, окончательно отказал. Последовавшая после победоносного завершения «холодной войны» волна нового милитаризма и контрпросвещения на Западе означает крах либеральной партии в России, все поставившей на Америку и обманутой ею.
Перед лицом этого факта неминуемы превращения либеральной партии, аналогичные превращениям большевизма. Уходить нашим либералам нельзя — на них «висит» приобретенная собственность, которую они не готовы потерять, да и некуда идти, как это становится ясным после вероломства американцев, начавших свои разоблачения российской олигархии и готовых закрыть перед нею двери. Все это указывает только на одну перспективу: перспективу превращения партии либеральных компрадоров в партию патриотов, решившихся более не терпеть «вмешательства Запада в наши внутренние дела». Завязку этого процесса мы уже наблюдаем сегодня. Партия президента могла пойти по конституционному пути, на котором ее ожидало поражение на выборах и уход от власти.
Судя по всему, это был бы не такой уж плохой выход: нынешняя системная оппозиция готова обеспечить достаточную преемственность реформационного процесса, обрубив его грубые и вредные крайности Однако нынешняя партия власти, кажется, не способна к компромиссам и исповедует принцип «победитель получает все». Но те, кто не готов уступать дорогу оппозиции, обречены заполучить оппозицию в собственном лагере. Точнее — не обычную оппозицию, а новый курс, полученный по законам превращения. Если уж время компрадорского либерализма миновало, то одно из двух: либо компрадоров сменит нынешняя оппозиция, либо они родят будущего могильщика в своих собственных рядах.
Могильщиком революционных компрадоров-троцкистов стал И. В. Сталин. Большевики, ликвидировавшие демократическую многопартийность в России, обречены были заполучить свой термидор из собственных рядов. Сегодня патологически ревнивая «семья», неспособная терпеть подлинную оппозицию и подлинный плюрализм, обречена, как кажется, заполучить своего могильщика в собственном окружении. Тот, кто был официально объявлен «преемником президента», кажется, годится на эту роль. Кроме того, что он начисто свободен от «сантиментов», помешавших его предшественнику взять на себя осуществление экстравагантных планов «семьи», продиктованных смертельным страхом, ему еще и свойственно то педантичное упрямство, которому политическая история обязана самыми большими сюрпризами. Я готов поверить, что «преемник» станет могильщиком, причем в столь непредсказуемой форме, какой никак не приходилось бы ожидать от ненавистной бывшему президенту оппозиции, даже коммунистической.
Свой поход за утраченным либералами патриотизмом «преемник» начал в виде кампании в Чечне. Оттуда ему суждено либо уйти в политическое небытие, либо вернуться диктатором.
Но диктатор латиноамериканского типа в России невозможен. У нас ему необходима глобальная мироустроительная концепция — великая идея. То, что эта идея может быть только антилиберальной и антизападной, сегодня уже ни у кого не вызывает сомнений. Сегодня либерализм всюду — и на Западе, и в России, — кажется, утратил путеводную нить Просвещения и способен поражать только эффекты контрмодерна и контрпросвещения. Судьбу идеологии реально определяют люди, которых она оказалась способной привлечь. Надо сказать, что либерализм новейшей, вырожденческой формации привлекает преимущественно сомнительных личностей. Ни одного яркого политического характера, ни одной ясной и честной позиции он сегодня так и не дал. Следовательно, великий освободительный импульс Просвещения, если ему не суждено иссякнуть вовсе в нашу сумеречную эпоху, найдет иное идейное олицетворение, иное знамя.
ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ ИТОГИ
Характернейшей особенностью глобализации на нынешнем ее этапе является ярко выраженная социальная асимметричность. Все ныне воспеваемые возможности глобализации обращены к элитам, которые уже успели ими воспользоваться. Что глобализация способна дать народам, до сих пор остается тайной будущего. Сегодня глобализация порождает многочисленные соблазны для элит, действительно преобразуя их сознание и поведение.
Непредсказуемой метаморфозе подвергаются основные политические понятия новоевропейской классики. Это касается, как уже отмечалось, даже смены общественного строя. В привычных воззрениях эта смена выступает как результат давления народных масс, направляемых и организуемых контрэлитами. Общественный строй выступает здесь не как продукт субъективного выбора, а как продукт самой истории, подчиняющейся не замыслу, а объективным закономерностям прогресса.
В современном глобальном мире смена строя происходит на другой основе. Здесь не история играет роль рока, нависшего над растерянными элитами, сросшимися со старым порядком, а произвол элит, творимый над самой историей. Строй может становиться продуктом международного обмена: элита способна сменить его под влиянием примера или подстрекательства со стороны зарубежных элит, которые снабжают ее своими гарантиями. Народное недовольство прежним строем здесь выступает не как первоначальная предпосылка переворота, а как благоприятствующее условие, не более.
Глобализация, таким образом, сообщает прежним понятиям исторического «натурализма», уподобляющего общественные процессы непреложностям природных законов, статус избираемых, манипулируемых, обмениваемых ценностей.
Речь идет о невиданном прежде уровне свободы, предоставляемой правящим элитам и ускользающей от привычных форм народного контроля.
В этом смысле постсоветский режим в России должен быть оценен как новелла глобализма, за которой может последовать множество других. С самого начала чувствовалось, что российских реформаторов кто-то страхует со стороны, и, как выяснилось впоследствии, совсем не бескорыстно. Многозначительны и те подвижки в соотношении исполнительной власти и законодательной, которыми был отмечен октябрьский (1993 года) переворот в России.
Чрезмерное усиление власти президента в ущерб прерогативам парламента (Государственной думы) по прежним стандартам следовало бы оценить как проявление диктаторских, цезаристских тенденций. Сегодня эти тенденции следует оценить не просто как диктаторские, а как выражение
В самом деле, власть законодательного собрания в данном контексте выступает в провинциальном значении местной власти, созданной представителями «этого» народа. Наказы избирателей и их социальное давление по критериям глобализма рассматриваются как политическая архаика, сковывающая свободу рук глобалистов, обязанных считаться не с провинциальными интересами «этой» страны и «этого» народа, а с высокопрогрессивными решениями глобального сообщества, открывающего завтрашний день истории.
Отсюда шельмование Государственной думы как прибежища реакционных типов — представителей «красно-коричневого большинства».
Является ли эта тенденция только «экзотической» особенностью России? Ни в коей мере. Недавние события, связанные с натовской агрессией в Югославии, это подтверждают. С самого начала всем было ясно, что натовская акция губительна для Европы и отвечает только гегемонистским замыслам США. Собственно, она прежде всего (у нее есть и более дальние прицелы) направлена именно против Западной Европы как конкурента США, против евровалюты, против авторитета старого континента как самостоятельного мирового центра. Следовательно, если бы правящие элиты Европы действительно выражали и защищали интересы своих стран и своего континента, они постарались бы оставить Америку в одиночестве и бойкотировать балканскую авантюру. Но они повели себя как глобалисты, имеющие свои
