все… – читал и читал Заруба, качая стриженой головой.
Так продолжалось полчаса, затем преступник поднял веки, глубоко вздохнул и нанес удар кулаком в сторону свечи, горевшей у противоположной стены. Алый язычок погас с негромким щелчком. За стеной взвизгнули:
– Уй-е, больно-то как!
– Говорили же, не сиди на этой скамье, когда занимаются, – пробурчал Лютозар, впрочем, в его голосе сквозило удовлетворение. «Приветствие огня» удалось идеально, тело и дух были в гармонии.
Разбойник взял в руки меч, поклонился ему, встал и вышел вон. Мельком взглянув на красивую девку, растирающую низ спины, проследовал к большой кадке. Разделся и помылся. Теперь можно было идти на дело.
Облачась в черный наряд с капюшоном, Заруба устроил меч за спиной, потом открыл заслонку печи, пошурудил где-то в дымоходе и извлек оружие, известное в нашем мире как ната-кама.
Ната-кама похожа на уменьшенную раза в три косу. Этакая режущая тюкалка на черной палке. Разбойник заправил ее за пояс и покинул дом.
Пробраться под темным покровом к терему Драндулецкого не составило труда. Лютозар проник во двор сзади, из глухого переулка. Прокравшись по хрупкой мусорной куче, он залез в открытое окно и очутился в боялском доме.
Заруба двигался медленно, стараясь не зашуметь. Постепенно тренированные глаза различили смутные очертания стен, а тонкий слух уловил звуки из глубины коридоров. События развивались, как в прочитанной заранее мантре: все замерло, не скрипнула дверь, не вспыхнул огонь.
Спустя несколько минут лазутчик стоял у распахнутой двери темницы. Все органы чувств говорили ему, что узилище пустует. Что-то было не так. Заруба на несколько мгновений потерял концентрацию, размышляя, не подставил ли его Люлякин-Бабский.
Тут-то и выбежали из-за поворота охранники. В руках факелы, морды перепуганные и возбужденные, один вопил:
– Не вели казнить, батюшка болярин, как есть сбег! Вот изволь убедиться!
В считанные секунды узкий коридор вместил шестерых бугаев. Сзади маячил худой и долговязый Драндулецкий в высокой куньей шапке.
Передние опричнички узрели Зарубу и растерялись. Задние поднаперли, и Лютозару пришлось отскочить в глубь коридора. Сзади послышались какие-то шорохи. Очевидно, стража проверила задний двор и наткнулась на открытое окно.
Разбойник принял милосердное решение. Он выхватил ната-кама и принялся работать с незадачливыми охранниками.
Станислав Драндулецкий не терпел насилия и боялся смерти. Сейчас он впал в ступор, наблюдая, как невысокая фигурка в балахоне разит здоровенных дружинников и те валятся от одного-двух ударов, как подкошенные. Свет факелов метал кровавые всполохи, бой протекал почти бесшумно, и боялин понимал умом, что супостат двигается неправдоподобно быстро, и это навевало ледяной ужас.
В руке черного ангела мщения мелькала маленькая коса.
«Вот и ты, костлявая, – обреченно подумал Драндулецкий. – Но почему такая издевательски мизерная коса? Хотя размер не главное, я понимаю…»
Тем временем странная и нелепая Смерть поразила всех шестерых стражников.
Фигура в черном подскочила к боялину.
– Не забирай меня, незваная гостья! – взмолился тот, отчаянно борясь с приступом косоглазия.
– Тьфу, дурак напыщенный, – прошептала Смерть, ноги Станислава подкосились, а сознание накрыла великая тьма.
Заруба не собирался никого умерщвлять. Он умел бить так, чтобы противник терял сознание. А слабак Драндулецкий рухнул в обморок безо всякой помощи.
На пути из подземелий терема Лютозар отоварил еще трех бугаев, а затем растворился на улицах Тянитолкаева, будто его и не было.
Получившие по шеям стражники уже утром потащили по городу слухи о визите то ли смерти, то ли демона. А Заруба пил дома зелено вино и корил себя за мягкость. Доныне он не оставлял никаких свидетелей его тайных прогулок, кроме заказчиков. Но и те не видели его в настоящем деле.
Спасало одно: народ не слишком верит проштрафившейся охране и ее россказням о нечистой силе.
Станислав Драндулецкий, обнаруживший, что костлявая гостья с маленькой косой не забрала его, вдоволь погонял по двору стражу. Когда доложили о пропаже колобка, боялин сначала не поверил, а потом велел перерыть дом. Живого каравая нигде не было. Озадаченный Станислав удалился к сундуку, в котором держал самые важные документы. Там, почти на самом дне, обнаружилась бумага. В ней чародей Перехлюзд оставил наставления заказчику ворожбы: «На коего упадет мое страшное заклятие, тот не ходок из жилья, где произнесут главное запирающее слово. Не уйти ни ногами, ни руками, ни кувырком. Ни выпрыгнуть, ни вырыться, ни воспарить. Не покинуть заветного места ни живым, ни мертвым. Ни самому уйти, ни вынесенным быть. Да будет так».
Часть вторая
Двое из дворца
Глава первая
В коей близнецы выбирают нелегкий путь, а читатель узнает о новом княжестве
Вратари теперь не летают, а если летают, то низко.
Ни в одном кинофильме никогда не показывают того, что случается после хеппи-энда. Мы видим лишь отважного победителя-героя в кровище и грязище. На руках у него – спасенные дети, животные и даже женщины. Герой выходит из дыма и огня, вокруг царят разрушения. Множество бездыханных тел раскидано по периметру. Это второстепенные злодеи. Где-то внутри заброшенного завода, который только что голыми руками или с применением всех видов оружия разрушил герой, покоится почивший лютой смертью Главный Злодей. Добро торжествует.
А что же дальше, после победы? Многочисленные иски о материальном и моральном ущербе, о потере кормильцев, о превышении пределов допустимой обороны и даже серийных убийствах, иногда в сговоре с второстепенным весельчаком-героем. В особо суровых фильмах этот весельчак имел счастье испустить дух на руках главного героя, которому и предстоят изнурительное следствие да долгие тяжбы.
Братья Емельяновы покинули Тянитолкаев героями. Егор прославился как драконоборец. Иван ловко улизнул от боялина Драндулецкого, похитив то, что нельзя было вынести из терема. Обоих народ считал витязями из славного прошлого, пришедшими для возрождения раздробленной, разворованной и полузабытой Рассеи.
Пришельцы оставили после себя неспокойную политическую обстановочку. Боялин Люлякин-Бабский корил себя за то, что упустил ценных гостей, и не забывал заваливать Драндулецкого обвинениями. Дескать, негоже спасителей Эрэфии в казематах держать. Хитрый глава партии слонов быстро придумал свою версию, по которой выходило, что витязи сами сбежали от Люлякина-Бабского, ибо тот плохо их приветил, а он, Драндулецкий, напротив, так обаял Егория и Ивана своим гостеприимством, что один из них поспешил на бой с драконом. А Станислав якобы даже не хотел пускать. Затем скромные богатыри тихо ушли вершить новые подвиги.
Вождь партии ослов целое думское заседание угробил на критику версии Драндулецкого. В конце Станислав поднялся и устало промолвил:
– Эх, Полкан. Надо насмерть сражаться с ослом в себе. Вот приедет князь, он нас рассудит.
Пока грызлись подлые политики, в народе царило всеобщее ликование. Дракон ушел, на земле объявились настоящие герои. Жизнь налаживалась. Только бабка Скипидарья качала седой головой и бормотала:
– То ли еще будет, ой-ой-ой…
На следующий вечер боялин Станислав снова и снова перечитывал бумагу Перехлюзда. Особенно долго взгляд Драндулецкого останавливался на маленькой приписке, оставленной чародеем: «Захочешь поговорить – просто сожги эту бумажку». Боялин страшно не любил проигрывать, а с пришельцами просчитался по всем статьям. Такое не оставляют. Драндулецкий не был злопамятным, он мстил сразу. Вот
