чувствую, ты неправильно понял сказанное. Все умрут в один день. Но вряд ли перед этим будут жить долго и счастливо».
В знак душевного трепета и удивления я сломал себе мизинец.
«Хм… – задумался Учитель. – Ну, раз тебе так удобнее… Все равно конец этого мира близок».
«Конец близок? И дальше – все?» – спросил я.
«Все. Точнее, ничего».
«Так если дальше ничего нет, то, значит, все можно?» – поразился я.
«Валяй, – разрешил Он. – Недалек тот час, когда над всей землей полетит твой топор».
С тех пор я истребляю старух. Учитель сказал, что я приближаю день открытых дверей.
Я лишь верный слуга и не способен вникнуть в Его дела, но если Он говорит, что двери или ворота откроются, то я Ему верю.
Вы хотите дальше?
А дальше – все. Точнее, ничего.
Глава седьмая
В коей открывается страшная правда, и мир встает на краю гибели
Наоборот, вся работа будет строиться для того, чтобы уничтожить то, что накопили за многие годы.
Выдержав ночь, Егор с трудом простоял на посту еще полдня. Княжна спала, служанки почти не ходили, а разбитый горем Почечуй уковылял в свою каморку. Никто не пытался беспокоить Василису, соблюдая нормы приличия, хотя и ценаторы, и волхвы были бы не против начать обработку будущей княгини.
Как водится, побеждает более простой и наглый. В обед к почивальне княжны пожаловала делегация дружинников. Мужики сплошь матерые, хмурые, старались скрыть волнение. Одно дело сражаться, другое – вершить дела государственные, в кои солдату лезть воспрещается.
Всего пришло пятеро воинов, оружия не взяли. Егор вспомнил пушкинское: «Все равны, как на подбор». Дядьки Черномора с ними не было, увы, воевода погиб. Среди делегатов выделялся чуть более рослый и крепкий боец. Емельянов-младший непроизвольно оценил его на предмет возможной драки и проникся уважением: помимо явной силы и шрамов на лице, коротко стриженный дружинник двигался с обманчивой ленцой, но весьма точно и экономно.
Это действительно был опытный и ловкий рубака, к тридцати ставший сотником. Конечно, при великом князе Велемудре Ненапряжном особых войн не случилось, но зарвавшихся соседей из племен с говорящим названием «чудь» погонять пришлось, а сотник как раз ходил в пограничном дозоре. Там он и проявил доблесть да качества вожака.
Величали дружинника Волобуем. Не мудрено – Егор был лишь чуть крупнее, а уж он-то неизменно ассоциировался у людей с волом или еще каким-нибудь буйволом.
Ратники остановились перед ефрейтором, тот поднялся с лавки, которую еще вечером придвинул ближе к двери покоев.
Постояли, помолчали.
Дружинникам не пристало заговаривать с телохранителем первыми, тем более, явившиеся были не рядовыми. А сонный Егор попросту тормозил. Потом он решил-таки нарушить молчание:
– Вы куда?
Переглянувшись, бойцы рассмеялись.
– Умеешь ты пошутить, Егорий, – сказал Волобуй. – Но нам очень нужно поклониться княжне.
Емельянов-младший постучался в дверь, приоткрыл. Василиса сидела у окна и читала какую-то ветхую грамоту.
– Там дружинники, хотят поговорить.
Девушка свернула бумагу в трубочку, отложила и промолвила:
– Пускай войдут.
Егор пригласил делегатов. Ратники вошли и поклонились:
– Исполать тебе, княжна Василиса свет Велемудровна!
Она встала и поклонилась в ответ:
– Здравствовать вам, витязи. Поверьте, я скорблю вместе с вами о потере Ярия. Убийца будет наказан.
Вперед выступил Волобуй.
– Ты нас хорошо знаешь, княжна, – начал он. – Мы верою и правдой служили твоему батюшке, несомненно, попавшему в светлый Ирий. Известно и то, что мы пуще всего печемся о Легендограде.
– Это неоспоримо, доблестный сотник, – с достоинством произнесла девушка.
Она знала, что Велемудр кропотливо собирал дружину из горожан и поселян княжества, постепенно отказавшись от услуг пришлых наемников.
Ратник продолжил:
– Прости за прямоту, княжна, и за беспокойство в горестные часы. Но промедление может обернуться бедой. В городе смута, ценат мерзопакостные слухи распускает, волхвы вроде как молчат, но поползла молва, что грядет страшная небесная битва.
– Вот как… – прошептала Василиса. – Последняя весть… неожиданна.
– Мы прямо с дружинного толковища. Все готовы присягнуть тебе на верность. Согласись, государство без головы, будто войско без воеводы. Выйди к нам, стань княгинею.
Запас красноречия иссяк, и Волобуй, приложивший руку к груди, отступил в строй товарищей. Егор мысленно отметил, что присутствует при историческом моменте. О таких слагаются легенды.
– Спасибо вам, дорогие, – проговорила девушка. – Дозвольте подумать до утра.
Воины были готовы к такому ответу.
– Просим тебя, княжна, не тяни с решением. С первым лучом Ярилы дружина выстроится на дворцовой площади.
Послы от войска разом отдали земной поклон, словно по команде, и отбыли восвояси.
«Вот тебе и исторический момент, – хмыкнул ефрейтор. – Не похвастаешься. Типа, я был, когда княжна обещала подумать. Тьфу». Парень пошел к выходу.
– Постой, Егор, – окликнула Василиса.
Дембель обернулся.
– Неужели и правда Легендоград бушует? Что думаешь?
– Брат говорит, не мой это профиль – думать, – улыбнулся увалень. – Ему, честное слово, лучше знать. Он хоть по городу в последние два дня шарился. А я тут проторчал, что я здесь видел? Девок твоих хлопочущих.
– В том-то и беда. Я тоже ничегошеньки не ведаю, – вздохнула княжна. – Спасибо, Егор.
Отставной ефрейтор вернулся на пост. Ближе к вечеру явился Иван.
– Ну, где ты бродил? – спросил Емельянов-младший.
– Блин, братан, прости! – Старшой хлопнул Егора по плечу. – Не поверишь, где был. В избе на курьих ножках. С Бабой Ягой болтали. Привет тебе передала. Шучу! Главное, дело Раскольника с места сдвинулось. Теперь возьмут маньяка. Пришлось объясняться с начальником волшебного сыска. Вот и задержался. Дуй в кровать.
– Потом про Ягу расскажешь. Отрыв башки! И это… К своей зайди. Она там ждет политинформацию.
– В смысле?
– Ну, что в городе творится, и тому подобное. – Егор подмигнул красным от недосыпа глазом и побрел отдыхать.
– Слышь! – окликнул его брат. – Мимо тебя колобок не пробегал? Куда-то опять запропастился, круглый.
– Нет, не пробегал. Что ему сделается?
В общем-то, ефрейтор верно рассудил. Хлебороботу практически ничего не сделалось. Он всего лишь висел в подвале, пришпиленный кинжалом к балке. Поверх румяного тельца в несколько слоев была натянута паутина. Человек в черном принес каравая, воткнул клинок в бревно и наколдовал пауков. Черные
