открытое круглое лицо пятидесятилетнего мужчины, в широко расставленные большие глаза и почувствовал тревогу. Коля знал: монарх был воином, отчаянным поединщиком, даже нос сломал так, что не смогли выпрямить… Отчего же этот огненно-рыжий сильный человек был наполнен черными предчувствиями?
Тем не менее Томас улыбался, сидя на троне. Жестом отпустив немногочисленную охрану, Бесфамиллюр обратился к Лавочкину и Всезнайгелю:
– Рад вас приветствовать, послы, хотя предпочел бы делать это в более счастливое время.
– Мы не вовремя, ваше величество? Простите! – Колдун изящно склонился.
Коля чуть замешкался, но сделал неуклюжий поклон наподобие того, что когда-то отбивал в секции дзюдо.
– Оставьте церемонии. И не обижайтесь на мое косноязычие. Виной ему страшное происшествие, хотя о нем позже. Нет сомнений, мой ныне родственный сосед прислал предложение союза. Я принимаю его. Бумаги передайте герольду.
Из-за спин посетителей вышел худой мужчина в дорогих пурпурных одеждах.
– Прошу любить и жаловать, граф Нихткапитулирен Наменлосский, – представил король Томас герольда.
Всезнайгель вынул нужные письма из сумки и с легким поклоном вручил их графу Нихткапитулирену. Тот удалился.
– Вы наверняка захотите заключить военный союз и с Дриттенкенихрайхом, – продолжил монарх, вставая и спускаясь с возвышения, на котором покоился трон.
– Это так, ваше величество, – подтвердил Тилль.
– И естественно будет предположить, что Генрих будет говорить с реальным, – Томас поморщился, – правителем королевства.
– Воистину вы правы. У нас есть письма и для Герхарда, и для Рамштайнта.
– Хорошо хоть Кирхофу не написали, – съязвил владыка Наменлоса.
Лавочкин невольно хмыкнул: в Дриттенкенихрайхе было три короля – официальный, криминальный и король поп-музыки.
– Знаете, – тихо сказал Тилль, – если будет нужно, мы объединимся с любым противником Черного королевства.
– Да-да… – Бесфамиллюр вернулся к трону. – О вашей, господин придворный колдун, преданности делу ходят легенды. И я отлично понимаю, откуда растут ноги брака моего оболтуса-сына и золотоволосой падчерицы Генриха. Молчите, пожалуйста. Я уверен, вы найдете доводы и для союза с Рамштайнтом.
– Вы проницательны, ваше величество, – спокойно сказал Всезнайгель. – Доводы есть. Я назову главный. В руках криминального короля Дриттенкенихрайха находится Барабан Власти. С кем, по-вашему, должен быть Рамштайнт – с нами или Дункельонкелем?
Томас ударил кулаком в спинку трона:
– Как?! Как он получил Барабан?
– История длинная и запутанная. Если коротко, то нам пришлось выбирать, где окажется магический артефакт – у главы Черного королевства или у самого влиятельного преступника мира.
– Всегда есть третий вариант, – сквозь зубы процедил Бесфамиллюр.
– Поверьте, третий вариант был еще хуже.
– Сделанного не вернешь, – проговорил монарх, сев на трон. – Как все перепуталось, Всезнайгель, как завертелось!.. Сегодня утром прямо здесь, в этом зале, появился огромный тип в черных одеждах. Он сказал, что Дункельонкель передает нам предложение сдаться. На раздумья наглец отвел полмесяца. Если не подчинимся, добавил он, то все умрем. Затем он исчез.
– Как он исчез, откуда появился? – быстро спросил Тилль, шагая к Томасу.
– Из зеркала вышел и в зеркало же ушел.
– Но тут нет зеркал, – пробормотал Лавочкин, растерянно оглядываясь.
– Я собственноручно разбил его, барон Николас, – пояснил король. – Знали бы вы, чего мне это стоило! Уничтожить фамильную ценность, которая передавалась моими предками столько веков… Но не могу же я держать во дворце такие опасные двери! Нынче сквозь зеркало проходит один нахал с ультиматумом, завтра – отряд головорезов.
– И вы расколотили все зеркала, не так ли? – уточнил Тилль.
– Да. И в городе, и во всем королевстве. Я объявил зеркала вне закона.
– Вы явно погорячились, ваше величество, – учтиво сказал колдун. – Ваши маги исследовали осколки?
– Они нашли следы какой-то ворожбы, но я бы удивился, если бы их не было. У меня ощущение, что большинство волшебников – шарлатаны. Разбив зеркало, я сломал заклятье. Никто не смог найти в обломках ни крупицы полезных сведений! А ваш старший братец – между прочим, мой главный советник по колдовству – снова где-то пропадает!
– Иоганн сейчас составляет компанию Рамштайнту. Нельзя оставлять главу преступников наедине с такой вещью.
– Ох, и много же вы воли берете, колдуны, – резко произнес Томас. – Да еще и хлесткими словечками бросаетесь. Погорячился я, видите ли!
– Зеркало как таковое не является магической дверью, ваше величество, – негромко заговорил Всезнайгель, гася вспышку монаршего гнева. – Чтобы посетитель к вам проник, над зеркалом нужно провести серьезную магическую работу, то есть заговорить его. Когда вы подновляли свою реликвию? Ведь зеркала слишком долго не живут.
– Мой отец отдавал его стекольщикам, когда мне было девять лет.
– Тогда прошу вас, отдайте распоряжение начальнику стражи, пусть он представит список людей, имеющих доступ в зал. Особенно нас интересуют колдуны. Вообще, мне чрезвычайно странно, что эта мера не пришла на ум вашим подданным.
– Признаться, я их сам напугал, – задумчиво промолвил Томас. – И не верю я в измену, господин чужой волшебник. Но быть по-вашему. Теперь предлагаю вам отдохнуть. Закончим нашу беседу утром.
Распорядитель отвел гостей в уютные, хоть и аскетически обставленные покои.
Рядовой Лавочкин спросил:
– Скажите, Фриц, а как бы нам свидеться с принцессой Катринель и принцем Петером?
– Ох! А откуда вы узнали мое имя? – удивился распорядитель.
– Ну, милейший, – Всезнайгель похлопал его по плечу, – в вашем славном королевстве кто не Ганс, тот уж точно Фриц.
– Правда ваша, – согласился слуга. – Если принц и принцесса сами за вами не пришлют, то завтра вы наверняка встретитесь. Я передам вашу просьбу. Спокойной ночи.
Фриц удалился.
Тилль наставительно произнес:
– Николас, я бы на вашем месте не слишком выпячивал новый дар. Дешевые фокусы – удел уличных циркачей.
– Ну, вы прямо как король Альбрехт заговорили, – усмехнулся Коля. – Но что вы думаете об истории с зеркалом?
– Хм, это устрашающая акция, которая, возможно, значительно сильнее бомбометания огненными шарами, – признал Всезнайгель. – Взрывы и разрушения – одно, а вот опасение, что из каждого невинного предмета может запросто появиться громила, – совсем другое. Теперь, как бы мы ни разъясняли суть трюка Дункельонкеля, народная молва припишет ему выныривание из пара над любым котлом, появление из-под земли, хождение по воде и полеты на драконах.
– Елки-ковырялки, целый пиар уже получается… – протянул рядовой Лавочкин.
– Что вы сказали?
– Пиар. В нашем мире так называют целенаправленные, тщательно спланированные публичные акции или целую череду поступков, формирующих в народе некое представление о ком-то или о чем-то.
Колдун почесал подбородок:
– Слово новое, но методы древние. Зато вы, Николас, необычайно точно сформулировали! Дункельонкель разыгрывает давно просчитанную комбинацию. Знаете, почему его подручный вылез из
