Через несколько минут он снова увидел ее, уже на сцене, и вздрогнул от аплодисментов. Натия вышла к рампе, поклонилась публике. Глаза ее были опущены, она ни разу даже не посмотрела в зрительный зал, спокойно повернулась и села к роялю.
Раздались первые аккорды.
Леван не знал, что играла Натия, хотя музыка была знакомая. На фоне черного задника он видел усталое, грустное и прелестное ее лицо. Оно казалось очень далеким. Далеким и недосягаемым.
Леван понял, что больше не может сидеть здесь, в этом зале. И он встал со своего места.
Леван бежал по лестнице торопливо, точно из горящего дома. Сев в машину, он со страшной скоростью пролетел весь проспект Руставели. Ему казалось, что он задыхается. Он не мог дождаться, когда выедет за город. В голове сидела только одна мысль — скорее из Тбилиси, в открытое поле. Он не сторонился ни машин, ни людей, ни поворотов, не обращал внимания на свистки инспекторов. Только одно — скорее, скорее выехать в открытое поле и свободно вздохнуть.
Город остался позади. «Волга» мчалась с бешеной скоростью. Но впереди виднелось несколько машин.
Леван дал протяжный сигнал.
Шофер передней машины испугался, остановился и уступил Левану дорогу. Впереди была видна еще одна «Волга». Скоро и она останется позади. Леван дал протяжный сигнал, поравнялся с ней. Обогнал, но впереди вдруг оказался поворот. Леван не видел его прежде, не сумел сбавить скорость и со всей силой врезался в огромный железный столб…
Глухая боль в груди, потом какой-то протяжный звук, звон колоколов. Под ним исчезла земля, он почувствовал, что падает в пропасть.
Протяжный звук по-прежнему стоял в ушах. Но по шее и по груди разливалась теплая-теплая вода. Ему казалось, что прошло много, много времени. Потом боль прекратилась, тяжесть на сердце исчезла.
Он услышал даже чей-то голос. Это был Резо Кавтарадзе. Вдруг он услышал громовой голос Нодара Эргадзе. Оказывается, и Важа здесь, Важа Двалишвили. Все трое здесь.
Леван особенно обрадовался приходу Важи. Даже самый обиженный на него друг пришел к нему. Он не знал, как их благодарить. Хотел что-то сказать, но не мог. Давило в горле, чувствовал, от волнения вот- вот заплачет.
— А где Натия, почему она не пришла? — спросил он тихо.
В ответ молчание.
— Где Натия, почему она не пришла? — закричал во весь голос.
— Леван, она придет, обязательно придет! — Он узнал голос Важи.
Вскоре действительно пришла Натия. Она была в фиолетовой спортивной блузке и в юбке стального цвета. Той самой, что была надета в день их первой встречи. Волосы рассыпаны… Она вся похожа на рисунок какого-то художника. Леван и сейчас никак не мог вспомнить фамилию того художника.
— Здравствуй, Натия!
— Здравствуй, Леван!
— Ты совсем не изменилась, Натия. Все такая же красивая.
— Зато ты изменился, Леван, очень изменился. Даже не могу тебя узнать, так ты изменился.
— Нет, я не изменился, не изменился. Я все так же люблю тебя. Вот ребята подтвердят. Резо, Нодар, Важа. Где вы, ребята? Где вы… Важа! — закричал Леван.
Ребята как в воду канули. Леван в отчаянии посмотрел на Натию. Она стояла молча, сложив на груди руки. Потом неожиданно повернулась и куда-то медленно пошла.
— Натия-я-а! — во весь голос закричал Леван.
— Натия-я-а! — повторили горы.
Леван понял — Натия не вернется, и зарыдал.
— Губами шевелит, что-то говорит. Кажется, жив! — сказал высокий человек.
— Да, действительно жив! — согласился с ним рябой мужчина средних лет,
— Отойди, чего уставилась! — разозлилась жена рябого на девушку, видимо свою дочь.
Левана осторожно вынули из машины. В это время к ним подъехала и «Волга», которую он обогнал на дороге. Шофер сказал:
— Как он летел, так, будто его гнала судьба.
— Куда его везти?
— В Тбилиси, чего тут спрашивать.
— А довезем до Тбилиси живым? — спросил рябой.
Никто не ответил ему.
От свежего воздуха Леван как будто пришел в себя, открыл глаза и увидел темное огромное небо и сверкающие звезды. Ему показалось, что он плывет куда-то далеко, в бесконечность.
— Он жив, жив, надо спешить! — услышал Леван чужой, радостный голос.
