– Чего ты добиваешься? – Инсилай посмотрел в глаза учителю.
– Я уже сказал тебе: пока на твоем теле клеймо Магистра, ты его собственность. Это его страна, и она живет по его законам. Ты не имеешь права покинуть Ваурию, ты не можешь сопротивляться приказам хозяина, тем более ты не в состоянии будешь драться с ним, если настанет время Битвы. Как только вернется Таур – ты станешь рабом в полном смысле этого слова, и цепь не понадобится, сам на колени встанешь и ноги ему будешь целовать.
– Не будет этого, – тихо сказал Инсилай.
– Будет, – успокоил Локи, – и не только это будет, если ты не перестанешь трусить и не дашь мне убрать клеймо. Я не спрашиваю, как ты посмел дать поставить его себе, это другой разговор, и мы продолжим его дома, если доберемся, конечно. Потому что, раз таурограмма не слетела с тебя, как сухой лист с дерева, а украшает твою спину, ставили ее тебе, когда ты не был скован плетуном, был в полном сознании, свободен от заклятий и имел возможность выбора и сопротивления. Не знаю, что тебе пообещали, но ты согласился на клеймо и спину палачу подставил добровольно. Это мы еще обсудим. Позже. А сейчас, или ты пересилишь свой страх и дашь мне сделать мою работу, или наши дороги разойдутся. Я не имею дел с трусами.
Инсилай стиснул зубы и отвел глаза. Даже в темноте было видно, как окаменело его лицо.
– Я не трус, – медленно сказал он после небольшой паузы, – и никогда им не был, а боли, ты сам учил, не боятся только сумасшедшие. Извини, что не успел свихнуться окончательно к твоему возвращению, но, чувствуется, в самое ближайшее время я исправлюсь и достигну вершин бесстрашия.
– Как же ты многословен, столько болтовни и ни слова по делу. Я не понял, да или нет?
Делай, что считаешь нужным, – вздохнул Инсилай, и склонив голову, опустился на колени перед Локи, – я к Вашим услугам, господин учитель. – Душу Волшебника захлестнула бешеная ярость. «Он считает меня трусом, – бушевал Илай в мыслях, – он, знающий меня, как никто другой. Да он издевается надо мной! И какого черта я не послушал Арси?! Надо было не в героя играть, а требовать с советника миллионов десять отступного и отбывать отсюда согласно купленным билетам. Не разорилась бы Ва-урия от такой малости, и я бы вполне без Арсиковых воспитательных мер обошелся. Нежился бы сейчас где-нибудь на Бермудах, а не гнил в Запределье. Пальмы, океан, туземки белозубые… отправьте меня в этот тропический рай немедленно, и, черт с ним, я согласен на труса!» «Как же он боится Локи, – думала между тем Варвара, наблюдая за происходящим, – хотя, может быть это элементарное уважение. Инсилаю просто страшно потерять расположение Мага, и он готов на все. Да, хоть бы один из моих разгильдяев меня так уважал».
Локи подошел к ученику и взял его за плечи:
– Ты готов?
– Да, – помедлив, ответил Инсилай.
– Тогда сцепи руки на затылке и постарайся не напрягаться. Или будет еще больнее. Помни, ты должен думать только о том, как клеймо Магистра сходит с твоего тела. – «Что же с ним происходит? Он сам не свой, – думал Маг, – неужели эта дьявольская отметина даже мысли может менять? Или его сломала боль? Тоже возможно, судя по силе, которой он сейчас обладает, боли было предостаточно…»
– Не тяни, – обреченно попросил Илай, – или я, и правда, свихнусь.
Прижав ладони к клейму на спине Волшебника, Локи зашептал заклинание. Инсилай вздрогнул и чертыхнулся, мышцы на его спине и руках окаменели от напряжения, Варвара увидела, как мгновенно прорисовались ребра на его теле.
– Кажется, я просил тебя, – бросил Маг, не отрывая рук от клейма. – У меня не хватает энергии, расслабься, черт тебя побери!
– Да не могу я, – сквозь зубы бросил Волшебник. Илай честно пытался выполнить требования учителя, это было видно, но у него плохо получалось. И вдруг из-под сомкнутых ладоней Локи поползла черная змея, медленно, миллиметр за миллиметром покидая тело Волшебника. Ее хвост извивался и дергался, рассыпая по полу огненные искры.
– Краш, придержи его, Маня, готовь нож, – приказал Маг, не сводя глаз со змеи, – скорее, он теряет сознание, нужно отрубить хотя бы то, что удалось извлечь, пока он не отключился, или эта гадость вползет обратно. Резанешь по моей команде, будь предельно внимательна. Так, все, режь!
Варвара, как во сне, отрубила змеиный хвост. Он рассыпался тысячей искр у нее в ладонях, и в ту же секунду голова Инсилая бессильно поникла, и Волшебник повис на руках Краша. Локи отнял ладони, клеймо уменьшилось почти вдвое. Но то, что осталось, как живое, шевелилось под кожей.
– Он не скоро очухается, опусти его на пол, – бросил Маг, – осторожней, не хватало, чтоб он себе физиономию разбил.
– Да она и так у него уже не совсем целая, – проворчал Краш, но положил Илая на пол с максимальной осторожностью.
– И что теперь? – спросила девушка, глядя на бесчувственного Инсилая и безумно уставшего Локи.
– А ничего, – равнодушно сказал Маг. – Будем ждать, пока он придет в себя, во-первых, и восстановится моя энергия, во-вторых.
– А если вернется Таур?
– Значит, не повезло. Принеси мою сумку, там должен быть термос с кофе.
– Термос? – удивилась Волшебница.
– Термос, термос, – проворчал Локи, – силы восстанавливает только натуральный продукт, а не искусственно наколдованный.
Варвара принесла сумку, нашла кофе и до слез захотела домой. Прихваченный Локи термос был такой трогательно домашний… Нежно-голубой, с чуть помятой блестящей крышкой и нелепо пляшущими розовыми фламинго. Кое-где эмаль облупилась, обнажив металл цилиндра, видно, термос был походный и имел бурное прошлое. Страшно и дико было видеть этот осколок домашнего уюта в мрачной Вау-рии. Еще труднее было осознать, что именно эта вещь принадлежит Локи. Старый облупленный термос и холодный элегантный Локи, их трудно было связать воедино. Маг уселся на пол, по-турецки поджав ноги, и едва заметным жестом
