А, может, этого проклятущего посланца не до конца прихлопнули? Почему нет? Очень даже возможно, этот вояка вполне мог скользнуть в промежуточную реальность, если обхитрил Арси. Хотя… хотел бы я посмотреть на того, кто обхитрит Арси, советник сам, как сын лисы и шакала, – не обманет, так загрызет. Не должно бы у Посланника получиться надуть моего друга Арси. Тогда, выходит, мертв Инсилай на данный момент, как и те двое в хрустальных саркофагах.
Мертвее не бывает. А жаль, я бы с ним поборолся. Или… или второй вариант, близкий к критическому: Инсилай к Битве не имеет никакого отношения, кроме моего великого желания с ним сразиться, а Посланник стоит в тени и ждет, когда его выкормыш меня вконец измотает. Только тогда получается, что посланца зовут не Золотой Илай, а Локи. Черный Локи. Веселенький у нас турнирчик намечается.
– Мы так рады, что Вы приехали, – Софкина мама вздохнула с облегчением, – мы так ждали Вас, особенно Тиночка.
– Добралась, слава богу, – улыбнулась Катарина, – как вы тут без меня поживаете?
– Ой, да все нормально! – весело сказала Вера Абрамовна, оттесняя Кэт с заболоченной кухни. – Пойдемте в зал! Софа, Тина, уберите же здесь, наконец! Сколько можно сидеть в свинарнике?
Мадам Катарина покосилась на захрапевшего под столом дракона и замешкалась на пороге.
– Мамочка, – Альвертина умоляюще посмотрела на мать, прекрасно понимая, что Волшебнице достаточно шевельнуть рукой, чтоб навести здесь идеальную чистоту, в то время как им с Софкой придется пахать с той же целью не меньше трех часов.
– Ну, ты нахалка, – рассмеялась Катарина, догадавшись, что так срочно понадобилось от нее дочери.
– О, – возмутилась Вера Абрамовна, – умнее ничего не придумали? Человек с дороги и вздохнуть не успел, а вы ему швабру в руки! У вас, что, мозги поразмокали от этой сырости?
– Сырость стрррашная! – подтвердил карикус с подоконника. Это решило дело.
– Ничего-ничего, – Кэт улыбнулась, – раз уж я все равно здесь… мы и так доставили вам массу хлопот. Не беспокойтесь, Альвертина все уберет, а я ей помогу. Тем более, мы так давно не виделись… А вы пока посмотрите, что я Вам с Софочкой привезла, – Катарина вернулась в прихожую и просто из пустоты достала огромный, весь в наклейках, чемодан, – надеюсь, я угадала с размерами.
Ход был филигранно точен. С таким количеством шмоток и Софка, и Вера Абрамовна были нейтрализованы минимум на пару часов. Пока хозяева разбирались с подарками, Волшебница небрежным жестом придала кухне почти полную стерильность и устроила дочери форменный допрос.
– Что это значит? – злым шепотом спросила Кэт, держа в одной руке дракона, в другой – не успевшего даже каркнуть карикуса.
– Это Боря, – невинными глазами глядя на мать, ответила Альвертина.
– И что он здесь делает, твой Боря? – Катарина брезгливо швырнула карикуса в окно. Боря огрызнулся, сделал круг почета над двором и снова уселся на подоконнике, опасливо косясь на Волшебницу блестящим синевато-черным глазом.
Альвертина промолчала.
– А это кто, Федя? – Волшебница тряхнула драконом перед носом у дочери. – Как они сюда попали, я тебя спрашиваю?
– Со мной, – честно ответила Альвертина.
– А тебя каким ветром сюда занесло? Кажется, я оставила тебя совсем в другом месте.
– Ну, мамочка, – немедленно заныла Альвертина в целях самообороны. – Я же могла сгореть заживо, если б не стронулась с того дурацкого места, ты этого хотела?
– Что за патологическая тяга к стихийным бедствиям, – проворчала Волшебница, – то пожар, то потоп. И где ты откопала карикуса?
– Это не я, это Ронни, – немедленно открестилась Альвертина, очень надеясь, что маман не вспомнит про дракона.
– Как ты здесь оказалась и что наплела тете Вере? – продолжала допрос Катарина. – Она же черт знает что подумает.
– Ничего она не подумает, она сама сказала, что я вернулась из Америки.
– Черт, – Катарина шевельнула пальцами.
– Что ты делаешь? – насторожилась Альвертина.
Меняю лейблы на подарках и клею Вашингтон на чемодан, – буркнула Волшебница. Из гостиной раздавались восхищенные охи и визги. – Итак, как ты здесь оказалась?
– С девчонками, – промямлила Альвертина, не решив для себя, сообщать мамаше о своих визитах в Мерлин-Лэнд и Запределье, или не вдаваться в подробности.
Дверь распахнулась, пропустив Веру Абрамовну в серебристо-голубом вечернем платье с душераздирающим декольте, норковом палантине и босиком. Следом шествовала Софка в навороченных джинсах ядрено-красного цвета, коротенькой черной маечке и песочно-рыжей шляпе фасона «шериф».
– Великолепно, – оторвавшись от воспитания дочери, воскликнула мадам Катарина, – вы спали, на вас шили!
Софка с матерью были так увлечены обновками, что даже не удивились, как быстро Альвертина управилась с уборкой. Вера Абрамовна, помолодев в одночасье лет на десять, просто летала по кухне, пытаясь исполнить что-то похожее на вальс, Софка прыгала, как заправский каратист, время от времени замирая в воинственных позах. Альвертина скакала просто так, надеясь про себя, что по случаю дня рождения ей тоже перепадет что-нибудь шикарное от мамашиных щедрот. «Хорошо бы она привезла мне что-нибудь вечернее, – мечтала она, – например, платье как у Шерон Стоун на прошлогоднем Оскаре или что-нибудь из Частной коллекции». Домечтать до бриллиантовых босоножек и горностаевой накидки Альвертина не успела, потому что где-то внизу раздался сильный взрыв, дом покачнулся, с потолка
