Думает, что если тетя, — значит, будет мазать губы, ходить на каблуках и поддерживать скучные разговоры с другими тетями. И в куклы нельзя играть, и на одной ножке прыгать.
. . . . .
Огорчают меня ее необъяснимые и непобедимые страхи. Боится, например, насекомых: мух, комаров, пауков. Пять минут назад я обнаружил на веранде полураздавленного жука. Взял его в руки. Что было с Машкой! Воет так, что губы дрожат:
— Бою-у-у-усь!!
И в рев:
— Хочу ма-аму! Ма-аму хочу!
Объяснил ей, что плакать следовало бы не ей, а жуку. Ведь он теперь или умрет, или хромать будет.
Перестает плакать.
— А дети у него есть?
— Есть, наверное. Вот они ждут папу, а папа не идет.
Слезы почти уже высохли. Только одна слезинка, расплываясь, ползет по щеке к губам.
— Знаешь что? Надо его смазать йодом.
— Да, — говорю, — пожалуй.
Пошел искать жука. Но ей уже опять страшно. Кричит вдогонку:
— Не надо! Не надо йодом!
12.7.60.
Забыл вчера записать окончание истории с жуком.
Я пришел посмотреть, как поживает раненый жук, и обнаружил, что он уже мертв. Закопал его. Сказал об этом Маше.
— Не бойся. Он уже умер.
— А что он делает?
— Он ничего не делает. Он не может ничего делать. Он уже не двигается.
— А как люди умирают?
— Так же.
— Как?
— Перестают дышать, руками и ногами не двигают и глаз не открывают.
Сам испугался, что позволил себе коснуться этой темы.
Но Машка — и тут играет. Я ей сказал:
— Жалко маленьких жучков. Они одни остались.
Машка:
— У них и мама умерла. И братик умер. Ему укол делали, грязь попала, разрезали живот — и он умер.
. . . . .
Позже возвращается к той же теме…
Мы играли в девочку Люсю и в Марью Алексеевну. Марья Алексеевна говорит Люсе про тетю Олю:
— Тетя Оля попала под трамвай! Ее всю разрезали. И живот разрезали, и глаза! Она теперь никогда больше не будет жить.
Спрашиваю:
— Когда это, недавно случилось?
— Нет, она еще маленькая попала под трамвай.
13.7.60.
Вчера мама купила в Луге томик грузинских сказок — для Маши. Чтобы «приобщить девочку к родной грузинской культуре». Позже мама должна была признаться, что купила эту книгу себе и мне на голову.
Книгу иллюстрировал народный художник Грузии Гудиашвили. Фронтиспис сделан в манере, которая отвечает вкусу таких читателей, как, скажем, наш племянник Павлик: огромная трехглазая голова страшенного дэва. Из оскаленной пасти его выскочил мальчик, одна его нога осталась в зубах чудовища.
Маша посмотрела, посмотрела: «А это что? А это кто?» И вдруг расчухала, что к чему, и заявляет:
— Я боюсь! Я дэва боюсь!
Потом как будто забыла о нем. А вечером мы ходили втроем в лес. Возвращались домой в девятом часу. До этого Машка была веселая, шумная. А тут вдруг подошла, взяла меня за руку и говорит:
— Боюсь дэва.
И дома весь вечер плакала и в отчаянии восклицала:
— Боюсь дэва! Он во сне придет ко мне. Не уходите! Мама! Не уходи. Я боюсь его.
Пришлось прибегнуть к заклинаниям.
— Тук-тук-тук. Дэв, улетай в Тбилиси!
— Нет, далеко-далеко пусть улетит.
— Лети дальше, лети в Ереван и дальше — в Иран, в город Тегеран.
— Такого нет.
— Нет, есть. Ну вот, улетел дэв. Не бойся теперь.
— А книга?
— И книга улетела (пришлось попросить маму надежно спрятать этот симпатичный подарок).
— Скажи, чтобы он в сон ко мне не приходил…
— Хорошо. Тук-тук-тук. Дэв, не приходи к Машеньке в сон!
Проделал все, что требуется. Все-таки засыпала неспокойно.
. . . . .
А утром, в восьмом часу, прибежала ко мне в одной ночной сорочке — веселая, тепленькая, румяная.
— Добрым утром!
— Ну, что ты во сне видела?
— Цветочки видела.
. . . . .
В восемь часов утра занимались гимнастикой. Было уже порядочно жарко. Ушли гимнастировать далеко в лес…
На обратном пути собирали землянику. Машка собирала ее в потную пригоршню. Придя домой, одаривала земляникой маму и тетю Минзамал.
. . . . .
Из старых заметок.
Ей дали ломтик мяса. Она видела, как я только что ел бутерброд с мясом, и говорит:
— Не так! Постели его на хлеб!
14.7.60.
Дни идут своей чередой, каждый день похож на предыдущий.
Нет, простите, это — беллетристика. Машкины дни не похожи один на другой, каждый день и каждый новый час ее жизни приносят с собой что-нибудь новое.
Вчера, например, она научилась прыгать на одной ножке. Для нее это — значительнейшее событие. Прежде всего ей это нужно, конечно, для игры в «классы».
Прыгает она, правда, не совсем ловко, придерживает согнутую левую ногу правой рукой. Вчера
