марксизмом-ленинизмом «такой эпохи, когда империализм идет к всеобщему краху, а социализм — к победе во всем мире»145.
На съезде был коренным образом изменен персональный состав руководящих органов КПК. Новый Центральный комитет в количестве 170 членов и 109 кандидатов был по правилам того времени сформирован исходя из принципа сочетания «трех сторон»: Мао включил в него главных вождей «культурной революции», крупных командиров НОАК и наиболее преданных ему «революционных» партийных работников. Единственным заместителем Председателя был вновь избран Линь Бяо, и вся страна с новым энтузиазмом стала учиться у армии, тем более что именно войска НОАК в конечном счете навели порядок в стране.
На состоявшемся сразу после съезда 1-м пленуме вновь избранного ЦК в новый состав Политбюро впервые вошли властолюбивые жены Мао и Линь Бяо, Цзян Цин и Е Цюнь, а также шанхайские «герои» Чжан Чуньцяо и Яо Вэньюань. В Постоянный же комитет Политбюро, помимо Мао и Линя, были включены Чэнь Бода, Чжоу Эньлай и Кан Шэн.
Как съезд, так и пленум завершились бурными рукоплесканиями. Долго не утихали возгласы: «Да здравствует победа Великой пролетарской культурной революции!», «Да здравствует Коммунистическая партия Китая!», «Да здравствуют всепобеждающие идеи Мао Цзэдуна!», «Да здравствует Председатель Мао Цзэдун!».
Одной из важных тем, активно муссировавшихся на съезде и пленуме, была борьба с советским ревизионизмом. Вот что Мао сказал по этому поводу: «Сейчас советские ревизионисты нападают на нас. В различных радиопередачах ТАСС, материалах Ван Мина[147], многословных статьях „Коммуниста“ говорится о том, что мы теперь не пролетарская партия, [они] нас называют „мелкобуржуазной партией“. Говорится, что мы, проводя в жизнь централизацию, вернулись к периоду опорных баз, то есть движемся вспять. Что такое централизация? По их словам, это и есть военно- бюрократический режим… Я думаю, пусть говорят эти слова — как говорят, так и говорят. Но у них есть одна особенность: они не обзывают нас буржуазной партией, а называют „мелкобуржуазной партией“. Мы же говорим, что у них диктатура буржуазии, восстановлена диктатура буржуазии»146.
Резко антисоветским был и отчетный доклад ЦК, с которым на съезде выступил Линь Бяо. Полемика, разгоревшаяся в начале 60-х, в 1969 году достигла своего апогея.
Накануне съезда, в марте, на дальневосточной границе между СССР и КНР произошли вооруженные столкновения. Советские и китайские пограничники вступили в бой за остров Даманский (Чжэньбао) на реке Уссури. С обеих сторон имелись убитые: 30 солдат и один офицер с советской стороны и 50 военнослужащих — с китайской. Более ста человек были ранены147. Западный мир затрубил о «первой социалистической войне».
К тому времени наши отношения и без того были напряженными. После внезапного отзыва советских специалистов в 1960 году они неудержимо шли под откос. Советские и китайские представители на разных встречах то и дело обменивались едкими замечаниями в адрес друг друга. Споры шли как о характере современной эпохи, так и по вопросу о культе личности Сталина. Китайцы обвиняли вождей КПСС в «социал-демократизме», а советские коммунисты кричали об «ультралевизне» лидеров КПК. Шел обмен письмами.
Наконец, в 1963 году, у Хрущева не выдержали нервы. В ответ на очередное письмо ЦК КПК от 14 июня 1963 года, озаглавленное «Предложение о генеральной линии международного коммунистического движения», Центральный комитет КПСС обратился с открытым посланием ко всем коммунистам Советского Союза. В нем было заявлено о «пагубности курса» китайской компартии, о «вопиющем противоречии» действий китайского руководства «не только с принципами взаимоотношений между социалистическими странами, но в ряде случаев и с общепризнанными правилами и нормами, которых должны придерживаться все государства»148.
На это «Жэньминь жибао» и журнал «Хунци» разразились редакционной статьей, в которой заклеймили позором единый фронт Москвы, Вашингтона, Нью-Дели и Белграда против «социалистического Китая и всех марксистско-ленинских партий». «Хрущевские ревизионисты» были объявлены «предателями марксизма- ленинизма и пролетарского интернационализма»149. После этого в развитие данного тезиса в китайской прессе были опубликованы еще восемь так называемых критических статей. А в мае 1964 года на одном из заседаний китайского руководства Мао, уже не сдерживая злобу, заявил: «Сейчас в Советском Союзе диктатура буржуазии, диктатура крупной буржуазии, немецко-фашистская (!?) диктатура гитлеровского типа. Это шайка бандитов, которые хуже, чем де Голль (!?)»150.
Одновременно и та, и другая сторона поднимала все новые больные вопросы. Китайцы договорились до того, что предъявили Советскому Союзу территориальные претензии. «В беседах с нашими советниками пекинское руководство просто враждебно заявляло, что русские захватили у Китая Дальний Восток и другие прилегающие территории, — вспоминал Хрущев. — …Между нами возникли некоторые недоразумения относительно границы по реке Уссури и другим рекам. Как известно, реки со временем меняют свои русла, образуя острова. Согласно договору, который был подписан с Китаем царским правительством, граница проходила по китайскому берегу реки, а не по фарватеру, как это обычно принято в международной практике. Таким образом, если образовывались новые острова, то они считались российскими… Потом положение обострилось»151. В 1962 году Москва согласилась на секретные пограничные переговоры с Пекином, которые начались в феврале 1964 года. Однако Хрущев прервал их из-за того, что китайцы помимо вопроса о фарватере настойчиво стремились обсуждать проблему царской экспансии в Сибири и на Дальнем Востоке. Советская сторона тем не менее согласилась с тем, что с КНР нужно подписать новый пограничный договор взамен царского. По этому договору остров Даманский должен был отойти к КНР, так как он находится к западу от фарватера Уссури. Иными словами, если исходить из международной практики, — в китайских территориальных водах. Договор тем не менее подписан не был, но китайцы, принимая во внимание согласие СССР заключить его на международных принципах, стали считать Даманский своим152.
На какое-то время в связи с отставкой в октябре 1964 года Хрущева появилась надежда на возобновление конструктивного диалога. На первом же заседании Президиума ЦК КПСС было принято решение «пока», в тактических целях, прекратить «критику» КПК, хотя и «не менять позиции по китайскому вопросу»153. В начале ноября по приглашению советской стороны на празднование годовщины Октябрьской революции прибыла китайская делегация во главе с Чжоу Эньлаем. Ее тепло встретил Алексей Николаевич Косыгин, наиболее активный сторонник нормализации отношений с Китаем. Однако шанс наладить хотя бы нормальные деловые связи с некогда добрым соседом рухнул. По словам помощника Брежнева Андрея Михайловича Александрова-Агентова, это произошло «после нелепого случая или же под влиянием военной верхушки, разозленной на китайцев. Так или иначе, но во время праздничного банкета в Кремле к китайскому премьеру подошел крепко подвыпивший министр обороны маршал Малиновский и во всеуслышание заявил: „Ну вот, мы свое дело сделали — выбросили старую галошу — Хрущева. Теперь и вы вышвырните свою старую галошу — Мао, и тогда дела у нас пойдут“. Вне себя от возмущения Чжоу Эньлай немедленно покинул банкет и сразу же улетел в Пекин»154. Советским руководителям он заявил: «Нам не о чем говорить»155.
Косыгин и некоторые другие члены советского руководства, ратовавшие за улучшение отношений с Китаем[148], были потрясены. Они советовали Брежневу поехать на встречу с Мао. Но тот упрямился. В конце концов бросил Косыгину: «Если уж ты считаешь это таким нужным, то сам и поезжай». И тот действительно поехал. В феврале 1965 года он встретился в Пекине с Чжоу, а затем с Мао и Лю. Во встречах, правда, принял участие и секретарь ЦК КПСС Юрий Владимирович Андропов, который сторонником урегулирования не являлся.
«Разговор был резкий и малоприятный, — пишет Александров-Агентов. — Нашим товарищам напомнили все несправедливости, совершенные в отношении Китая Хрущевым, повторили обвинения в „ревизии ленинизма“ со стороны КПСС. Словом, было ясно, что ни о каком возвращении к прежней „братской дружбе“ речи быть не может и роль „младшего брата“ Советского Союза Китай никогда больше играть не будет»156. Мао выразил желание продолжать полемику с КПСС хоть десять тысяч лет и, только заканчивая переговоры, смягчился и сократил срок на одну тысячу157.
Через год, однако, когда началась «культурная революция», он резко усилил нападки на СССР, обвинив советских руководителей даже в желании развязать войну против Китая. «Советский Союз планирует…
