ветер будет дуть с прежней силой, мы можем пройти оставшийся путь за 35–40 часов. Это не так мало, особенно для нас, изможденных недосыпанием. Ну а эксперимент? А заявление о том, что мы остановимся на пути только один раз — в Лас-Пальмасе?
Будем идти вперед!
Юлия кивает, хотя на лице ее и не видно радости.
Открываем лоцию посмотреть, как выглядят острова Алегранца, Монтана Клара, Фуэртевентура… Неясные очертания, которые мы видим наяву, похожи на изображения в лоции, но в чем-то и отличаются. Кроме того, на рисунке их больше. Конечно, мы не обязательно видим острова под тем же углом, под которым они изображены в лоции, но сомнение уже закралось в наши души. Нахожу острова Салвагем, единственные, которые могут нам встретиться, кроме Канарских. Они тоже похожи на эти проклятые скалы!
Салвагем — это безлюдные скалистые острова. Они лежат в стороне от океанских путей и от нашей славной цели. Мрачнею. От Салвагем нам никак не попасть в Лас-Пальмас. Наша лодка идет только по ветру. Если мы уткнулись в эти необитаемые скалы, то не избежать нам насмешек и иронических замечаний в Болгарии. Недоброжелатели будут утверждать, что наша удача в Черном море была случайной и что нельзя полагаться на один компас в большом путешествии.
— Черт побери, Алегранца это или Салвагем?!
Опять изменил себе и попусту начал ругаться. Лихорадочно листаю лоцию. Считаю острова и скалы, смотрю на их изображения и теряю всякую уверенность. Юлия тоже колеблется.
— Надо дойти до них. Если там есть люди или оттуда видны более крупные острова, тогда это могут быть только Канарские острова.
Идем прямо на скалы. Занявшись с картами и лоцией, выпускаю румпель. Шлюпка тотчас же становится бортом к волне. И я снова берусь за ведро.
Приближаемся. Никаких признаков жизни.
Уже полтора часа до рези в глазах вглядываемся в острова и строим разные предположения.
— Ну а если это Мадейра? — осторожно спрашивает Юлия и вздыхает так, словно сбросила с себя неимоверную тяжесть.
— Исключено! Туда нас мог бы забросить только сам дьявол!
Но сомнение уже посеяно. Снова копаемся в лоции и в картах. Острова похожи и на Мадейру!
— Все! Хватит! Если мы достанем лоцию Британских островов, то убедим себя, что эти скалы похожи и на них. Будем считать, что это Алегранца.
Я тысячу раз учел все курсы, повороты и смены галса и не обнаружил никаких ошибок. Течение, конечно, может обмануть нас, но ненамного. Исключено, чтобы мы двигались скорее, чем показывает лаг.
Очертания островов делаются отчетливее, и нам становится ясно, что здесь нет признаков жизни. Нет и маяка.
Мне кажется, что я вижу еще какую-то землю. Она угадывается едва-едва. Может быть, это облако? Нет, это Канарские острова! Вот маяк на Алегранце. Его установили почему-то на берегу, возле самой воды, а не на горе. Если бы я отвечал за строительство маяков, я ставил бы их на самых высоких местах, огромные, как колокольни, для успокоения примитивных мореплавателей, которые находятся в условиях, близких к кораблекрушению.
— Если ветер не ослабеет, то через 30 часов мы будем в Лас-Пальмасе. Здесь полно маяков — и на Лансароте, и на Фуэртевентуре. Никак не собьешься с курса.
Юлия устало кивает.
Все это действительно замечательно, но в такой шторм лучше держаться подальше от берегов. Боюсь, если что-нибудь случится с мачтой, течение может выбросить нас к подножию одного из этих прекрасных, как храмы, маяков.
Итак, вперед, к острову Гран-Канария, на котором находится Лас-Пальмас! И подальше от берегов.
Усталость навалилась с новой силой. Страшно хочется спать. Возбуждение нескольких последних часов, когда я бился над проблемой “Алегранца — Салвагем>, сменилось апатией. Лучше бы мы не узнавали этих островов до самого Лас-Пальмаса.
Восьмой день длится этот проклятый шторм. Восьмой день нечеловеческого напряжения. Мы уже не чувствуем никакого страха перед стихией и лениво провожаем взглядом очередную водяную гору, надвигающуюся на шлюпку.
За шесть часов сна я готов отдать половину нашего снаряжения. Говорят, что, перетрудившись, трудно заснуть, но я что-то сомневаюсь в этом.
Улыбаюсь жене — мы все-таки выдержим. И будем спать беспробудным сном целые сутки!
Какое облегчение! Мы увидели Канарские острова.
Мы столько времени не спали, что я потеряла чувство реальности. Голова моя как в тумане, я тут же забываю все, что с нами случилось час назад. За все эти дни (сколько их?) помню только, что мы хотели спать, убирали и поднимали паруса, привязывались тросами, черпали ведрами воду. И все время следили за волнами.
Этот компресс, который я не снимала уже несколько дней, все время меняет свое состояние: мокрый, полувлажный, почти сухой, мокрый…
Этой ночью мы решили хотя бы немного поспать и меняться на вахте каждые два часа. После стольких дней борьбы с океаном мы научились вовремя изменять курс и подставлять набегающей волне корму. Нас стало меньше заливать, и появилась возможность иногда передохнуть на несколько минут. Но, для того чтобы уходить от волн в течение двух часов, надо быть поистине виртуозным штурманом.
И все-таки мы решили попробовать. Дончо уговаривал меня идти в рубку, но я настояла на том, чтобы бросить жребий. Первым выпало спать Дончо, и он, недовольно бурча, растянулся на матрасе.
Я дала себе слово поднять его только в самом крайнем случае. Не знаю, что я имела в виду под “самым крайним случаем”, но мое решение было твердым.
Первые полчаса мне удавалось более или менее благополучно увертываться от волн, но потом вода в шлюпке быстро начала прибывать. Внезапно я почувствовала резкое головокружение. Одновременно с этим к однообразному грохоту океана стали примешиваться какие-то звуки; я с удивлением разобрала медный голос трубы. Затем добавились еще инструменты. Звучала искаженная “Литургическая симфония” Онегера. Но почему здесь? В это время блеснул маяк острова Фуэртевентура — я знала, что это должен был быть именно он.
На всякий случай я достала из ящика карту и фонарик. Продолжая сжимать одной рукой румпель, я развернула на коленях карту. Так: свет белый, мелькающий, интервал четыре секунды. Я засекла время на секундомере… Он! Фуэртевентура.
На минуту я совсем забыла про волны. Зато они не забыли про “Джу”. В следующее мгновение волна накрыла меня и чуть было не вырвала из руки карту.
Когда я опомнилась, Дончо выбирался из рубки. Вода лила с него ручьем.
— Теперь иди спать ты, — мрачно сказал он.
Я хотела рассказать ему про “Литургическую симфонию”, но почему-то раздумала…
Мы примерно в сорока пяти милях от Гран-Канарии.
Впервые за восемь дней я проспал целый час подряд. Даже этого было достаточно, чтобы
