Рассчитываю, что время, затраченное на переход через Атлантику, окажется на уровне, какого достигла бы современная яхта.
Нашими приличными результатами мы обязаны непрерывным вахтам, которые несем в последние дни. Двойные стаксели используем в редкие часы, не надо забывать, что они сносят нас на юг.
Волны по-прежнему высоки и так же регулярно захлестывают лодку. Утром одна из них смыла наш завтрак. Чашка с планктоном исчезла мгновенно, как в мультфильме.
Еще немного, и мы окажемся на 20-й параллели, на широте Сантьяго. До конца плавания надо держаться ее. Трудная задача, но, часто меняя галс, мы справляемся и с ней.
Солнце, скрытое за вуалью легких облаков, смиряет свой пыл. Для нас каждый такой нежаркий час в радость. В рубке становится прохладнее, и тогда там можно спать даже днем.
Глава VII ПАССАТЫ
Мы прошли две трети пути. Сейчас наша средняя скорость 70 миль в сутки.
Несколько дней я занят бухгалтерией по форме: Д и К. В графу Д (дебет) я записываю разницу: семьдесят минус пройденное за день расстояние, если оно оказывается меньше семидесяти, а в графу К (кредит) превышение над семидесятью. Сегодня мы накопили запас в 50 миль. Это означает, что десять дней мы можем прибавлять к своей скорости по 5 миль. С 14 июня мы проплыли 700 миль. 77 миль в сутки. Молодец, “Джу”!
Северо-восточный ветер помогает нам.
Курс 295°.
Программа-максимум: к концу июля пройти 2300-ю милю и за последующие 14–16 дней последнюю тысячу. Большего от нас ждать не следует.
Еще раз бросаю взгляд на вздувшиеся консервы и злюсь на себя, что поверил гарантийному сроку сохранности. В следующую экспедицию следует брать консервы, приготовленные по нашему заказу. А сейчас мы съедаем по одной банке абрикосового компота в три дня. Сказочное блюдо. Кроме него, иногда сухари и маслины. Питьевая вода в банках испортилась. Причина мне точно не известна, но думаю, что в банки попал воздух — плохая герметизация. Воду мы кипятим и пьем чай — по 1,2 литра в день на человека. Это в два раза ниже нормальной нормы, но так было предусмотрено нашей программой. Пресной водой для мытья не пользуемся, что дает нам возможность проверить тот минимум, которым может обойтись человек на море при чрезвычайных обстоятельствах.
Пассат стал мягче, и океан ведет себя немного спокойней. Лодку не заливает. Но волны, которые поднялись в последние дни, произвели на нас такое впечатление, что в воспоминаниях волнение Черного моря представляется совсем пустяковым.
Юлия проснулась, и я вижу, что она улыбается. В последние дни она чувствует себя лучше. Веселость вернулась к ней, и она улыбается даже во сне.
Мы страшно исхудали, но сил у нас много. Кажется, что можно плыть дальше и пересечь Тихий океан. Наша худоба нас не смущает, это в порядке вещей.
Проверяя динамометрию мышечной силы, устанавливаю, что она сократилась на 25 процентов. Впрочем, чтобы это понять, не обязательно делать измерения. Руки Сталине так сильны. В коленях появилась легкая дрожь. Это оттого, что ноги явно мало двигаются. Мы редко находимся в стоячем положении — стоять просто негде. Ноги не имеют прочной опоры, и большинство двигательных усилий передается через мышцы рук.
Сердце работает как часы. Пульс нормальный — 60 ударов в минуту. Температура тела и у меня и у Юлии не отклоняется от 36,5°.
Итак, мы полностью акклиматизировались.
Никаких следов морской болезни.
На душе весело. Морской пейзаж поднимает тонус. Не в нем ли кроется причина моей любви к путешествиям?
Насколько богаче жизнь Атлантики по сравнению с Черным морем! Конечно, мы не встретили в ней классического “Летучего голландца” или морского дьявола, но ежедневно видим необыкновенных птиц, водоросли, летающих рыб, а в начале путешествия и разнообразные суда, среди которых выделялись парусники — вольные скитальцы морей.
Вечером мы лежим под нависшим над нами сверкающим южным небом, лежим под Полярной звездой и Южным Крестом и говорим о Яне, друзьях, будущих экспедициях, о софийских улицах, о Созополе. Это лучшие наши часы.
Южный Крест меня разочаровал. Я думала, что он состоит из тысячи маленьких звездочек, непрерывно мерцающих, от чего крест должен быть большим и сияющим, рассеивающим свет по всему небу. Ничего подобного. Большая Медведица куда внушительней. Южный Крест сострит из четырех звезд. Если их крест-накрест по две соединить прямыми линиями, то и получится крест, скошенный в одну сторону.
Есть звезды, которые я люблю больше других, и я сочинила о них песенки. О многих звездах, о Полярной, о Сириусе. Южный Крест мне не понравился, и моей песни о нем нет.
Небо я знаю наизусть. Я столько дней глазела на него, что хорошо усвоила, в какое время появляются звезды, откуда восходят и куда заходят. Глядя на них, я представляю, что Яна рядом, и рассказываю ей о звездах. Представляю, как она будет удивляться, как будет задавать свои наивные вопросы: что за люди живут на звездах? Есть ли у них маленькие дети? Много ли там детей?
Всю ночь не сомкнули глаз. Поднялся сильный ветер, и “Джу” полетела по волнам. Я спутал фалы и стаксель, и снасти загремели, как пушки. Испугался, что стаксель порвется. Неожиданное усложнение в управлении, а я думал, что знаю все.
Вокруг поле саргассовых водорослей. Они радуют глаз, но оплетают лаг. Несколько дней подряд мы пытались счищать их, но скоро бросили это занятие. Идем без лага.
Ветром сдуло карту западного побережья Гаити. Когда достигнем этого района, мы даже не будем знать, где находятся маяки. Придется уподобиться Колумбу и его сподвижникам, которые продвигались вперед буквально на ощупь. Разница лишь в том, что его парусники были быстроходнее. Их скорость равнялась десяти узлам против пяти наших.
Потеряли мы и подробную карту прибрежных вод острова. У нас есть несколько общих лоций и карт Атлантического океана, и мы будем по ним сверять наш курс. Обидно то, что эта участь постигла нас на самом последнем этапе нашего плавания. Если мы увидим маяк, то не сможем определить свое местонахождение. Таким образом, слепая стихия лишила нас самого надежного способа ориентации.
Приближаемся к финишу.
Зубрю, как школьник, грозящие нам опасности.
— Ураганы — согласно справочникам в июне их бывает примерно 26, в июле — столько же, а в
