зачесаны назад с помощью небольшого количества геля. Правда, такая прическа ему совершенно не шла. Они заказали напитки и по ходу разговора отхлебывали их.
– Несмотря на то что мне известно о том, что ты не виновен в совершении тех убийств, – сказал Ротштейн, – я не могу игнорировать приказ директора ЦРУ, гласящий, что тебя нужно взять живым или мертвым. Вот так обстоят дела, дорогой Алексей Иванов. Поэтому меня здесь нет, и мы с тобой вообще не знакомы.
Алекс улыбнулся:
– Береги свою задницу – это двенадцатая заповедь.
– А какая же одиннадцатая?
– Не попадайся.
– Тоже существенно, – кивнул Ротштейн и переменил тему разговора: – Форсайт рассказал мне о комедии, которая завтра должна состояться в Женеве. Я не поверил ему, а сейчас не верю и тебе.
– И вот его уже с нами нет, – вставил Алекс; – Это тебе ни о чем не говорит?
– Но там все выглядело как обыкновенная авария. Несчастный случай, каких тысячи.
– Все это чистый фарс. Его убили.
– Так, говоришь, у тебя есть доказательства насчет Женевы? – спросил Ротштейн.
– Не с собой, но они есть. Завтра в Национальном пресс-клубе состоится пресс-конференция, и ты сам все узнаешь. Думаю, что это будет настоящий удар по женевскому совещанию. А уж что произойдет дальше, я тебе сказать не могу.
– Что-то все это странно звучит. Давай пока оставим эту тему.
– Имеющиеся у меня доказательства вызывают у них желание вымазать меня дегтем и вывалять в перьях. Но я хотел ввести тебя в курс дела, чтобы ты не выглядел дураком, а то еще и тухлым яйцом по физии можно получить, – снова пробился в речи Алекса жаргон Алексея.
– Значит, в десять утра? – переспросил Ротштейн.
– Диск представит Рене Шометт, с ним будет генерал Джош Аткинс. Конечно же, я не могу предвидеть, что случится потом, но очень хочу надеяться на то, что планам «Глоба-Линк» придет конец.
Ротштейн сделал очередной глоток, а Алекс закурил сигарету. Хорошо, что в подобных заведениях курить пока не запрещалось. Ротштейн откинулся на спинку стула, осмысливая услышанное. Он все еще недоверчиво крутил головой.
– Значит, по данным допроса Холлингсуорта, – заговорил Ротштейн, – Румянцев имел беседу с послом Фармером, а когда тот выразил свое несогласие, Робеспьерр со своими подручными подставили тебя, будто это ты совершил убийство.
Алекс выпустил тонкую струйку дыма.
– Можешь добавить этот случай к списку других преступлений этих ребят – думаю, скоро он станет еще длиннее.
– Просто кошмар какой-то!
– Я надеюсь прежде всего на мировую прессу. Для журналистов это материал всей жизни, и они будут ломиться по телам товарищей, чтобы первыми озвучить такую сенсацию.
– А как ты думаешь, что будет с тобой? Почет и уважение? Всемирный герой? Неужели вы с Еленой надеетесь пережить это? Да ваши жизни и гроша ломаного не будут стоить. Надеюсь, вы уже продумали, как быть дальше?
Алексу был известен ответ на этот вопрос. Алексей, находящийся сейчас в Ленинской библиотеке, знал все, что происходило в эту самую минуту здесь, в клубе «Парадайз». Когда наступит время, и Алексей снова вернется к нормальной жизни, они с Еленой будут готовы к любым неприятностям.
– Советую просто исчезнуть. Навсегда, – продолжил Ротштейн.
– Конечно, об этом стоит подумать. Кстати, а как поживает наш друг Юсеф?
– Хороший вопрос. Его забрал Брайан Шепард и исчез. Этот сукин сын успел нарушить, кажется, все законы этой страны. Теперь эти двое где-то скрываются, и мы не имеем ни малейшего понятия, где именно. Шепард знает, что стоит нам до него добраться, как он тут же будет арестован. – Ротштейн покачал головой. – Он же сумасшедший, сам знаешь.
– Нет, я этого не знал.
– Когда он проходил медицинскую проверку, было установлено, что Шеп страдает острой формой мегаломании, считает себя Господом Богом от разведки, которому все дозволено, понимаешь? Этот тип страдает и склонностью к извращениям. Тогда мы решили, что он идеально подойдет для некоторых заданий, при выполнении которых особая щепетильность совершенно неуместна. Кроме всего прочего мы так ничего и не узнали насчет трития, обнаруженного в бруклинской квартире, где вы задержали Юсефа. Скорее всего, его протащили с Украины или из Грузии. Сейчас они торгуют оптом и в розницу плутонием, ядерными запалами и чем хочешь.
– А куда же смотрит Министерство внутренней безопасности?
– Оно вечно отстает на шаг. Во что превратился мир! Могу тебе сказать, что я безумно от всего этого устал. Но работу бросить никак не могу. Ведь именно за это мне и платят. У меня на шее жена и ребятишки. Что еще новенького?
Через пару минут Алекс вышел из «Парадайза», оставив Ротштейна сидеть за столиком, и растворился в толпе, то и дело проверяя, нет ли за ним слежки. Если за ним следят, то сегодня вечером он не увидит ни Елены, ни генерала Аткинса. Это было предусмотрено их планом. У этих двоих своя задача – организация завтрашней пресс-конференции.
Алекс снял номер в скромной гостинице, улегся на кровать и лежал в тишине номера. Единственным звуком был доносящийся с улицы шум машин. Он знал, что нужно поспать, поскольку завтра предстоит тяжелый день. Чтобы его не отследили, на всякий случай лучше не пользоваться мобильным телефоном. Кроме того, его не покидала мысль, что именно Ротштейн организовал убийство Форсайта.
Сайяф стоял на обочине, недалеко от «Макдоналдса», где съел чизбургер с жареной картошкой и выпил кока-колы. Теперь он чувствовал себя гораздо лучше. Рядом находились автомастерская и мотель с разбитой неоновой вывеской. Сайяф наблюдал за молоденькими девчонками в мини-юбках, туго обтягивающих бедра. Грузовики останавливались, и девицы, уперев руки в боки, заговаривали с водителем. Некоторые соглашались воспользоваться недорогими услугами и отправлялись в мотель в обществе выбранной особы. Так он наблюдал за проезжающими мимо грузовиками около часа и только потом, наконец, решился остановить один из них.
– Если вы на восток, то, может быть, согласитесь взять пассажира?
– Что, попутка нужна, да? – спросил грузный водитель, окидывая взглядом нищего мексиканца. – Нет, приятель, извини.
– Я заплачу вам тысячу долларов.
– Сколько-сколько?
– Тысячу долларов.
– Тысячу баксов? – Водитель едва не расхохотался. – Да откуда тебе взять такую кучу денег?
– У меня они есть.
– Вот как? Тогда покажи.
Сайяф вытащил пачку стодолларовых купюр, отсчитал десять из них и протянул водителю, у которого едва не отвалилась челюсть.
– Вот ровно тысяча.
Водитель взял деньги и еще раз пересчитал их, затем принялся просматривать каждую бумажку при неярком свете узкого серпика луны, как будто мог определить, настоящие они или поддельные. Он сразу к обратил внимание на то, что купюры старые, следовательно, скорее всего, настоящие.
– Не часто доводится встречать мексиканца с такой кучей денег, и, в принципе, мне плевать на все остальное, даже если ты везешь наркоту. Как тебя зовут?
– Мануэль.
– А меня друзья называют Бумером. Считай, что ты уже в пути, Мануэль, – сказал водитель, убирая деньги в бумажник. – Залезай.
Глава 10
