Аза снова замолчала, и по ее изрезанному глубокими морщинами лицу побежали слезы.
– Это продолжается уже более двухсот лет. Еще во времена Ермолова гибли наши деды и прадеды, а сейчас гибнут наши дети и внуки. Я не могу простить русским гибель всего рода, но я бессильна; единственное, что меня держит на этой земле, вот она, моя внучка Людочка. В Казахстане в 47-м году умерла моя мать, мне тогда было семь лет. Я выросла в Казахстане, окончила школу, работала, встретила своего мужа, у нас все было хорошо, родились дети, и вот в 87-м году мы решили вернуться на свою родину в Чечню. Зачем мы это сделали?
После паузы Аза вновь заговорила:
– Когда же закончится все это? Везде кровь, всюду пахнет смертью… Я ненавижу эту землю. Ты знаешь, я решила мстить русским – обвешаться взрывчаткой и унести с собой на тот свет как можно больше ваших. Но сейчас, глядя на тебя и на твое горе, я понимаю, что ни ты, ни твой сын, ни сотни других ваших сыновей не виноваты в том, что их насильно пригнали сюда. За что они здесь умирают? Я могу тебе ответить – за тех жирных политиков, которые зарабатывают на войне. Вот так, русская. Ладно, пора спать, можешь лечь вон на той кровати возле окна. Я дам тебе совет, как мать матери; я знаю, что такое терять детей, поэтому и помогаю тебе. Тебе надо попасть в Урус-Мартан. Там, говорят, сейчас и Масхадов, и Басаев; там, возможно, есть данные или списки захваченных пленных солдат. Возможно, там ты что-нибудь узнаешь. А теперь – спать.
– Спасибо тебе, Аза, – проговорила женщина, а минуту спустя в одиноко стоявшем на окраине села доме погасла лампа.
…Первые лучи солнца озарили маленькую комнатушку полуразрушенного дома, расположенного у подножия холма. Маленькая девочка играла возле окна с куклой, у которой не было головы. Она надевала на нее сделанную из ветхого белья одежду, улыбалась ей и разговаривала с ней на своем детском, никому более не понятном языке.
– Ты проснулась, малышка? – Людмила протянула руки к играющей девочке, и та с радостью залезла к ней на кровать, улыбаясь своей открытой детской улыбкой.
– А кого ты ищешь? Я вчера слышала, как ты говорила бабушке, что кого-то потеряла, но ничего не поняла, потому что ты все время молчала, а говорила бабушка. А потом я уснула. Кого ты потеряла?
– Сына.
– Сына? А как его зовут?
– Его зовут Сергей.
– Он что, пошел гулять и заблудился?
– Не знаю. Вот найду его, он мне все и расскажет, – ответила мать.
– Я тоже один раз потерялась, мы еще в Грозном жили, у нас там большая квартира была и еще Рыжик – маленький котенок, я с ним всегда играла. Мы с Иркой, моей подружкой, пошли гулять и заблудились, я еще в лужу упала. Нас ночью папа нашел в милиции, привел домой. Мама плачет, а папа почему-то смеется и говорит мне: «Снимай платье, лягушка-путешественница». А мое платье, которое было белое, все в грязи, вот так. А на следующий день мы пошли в зоопарк, там был лев и верблюд, верблюд смешной, он еще в папу плюнул, а льва я боялась, но папа сказал, чтобы я не боялась, потому что лев – это царь зверей и маленьких девочек он не ест. А потом мы ели мороженое и катались на качелях. А ты своего сына водила в зоопарк?
– Когда-то водила.
– А он боялся льва?
– Нет, он же мужчина, а мужчинам нельзя бояться.
– Понятно, – ответила малышка. – Когда мама с папой вернутся, мы обязательно пойдем в зоопарк, и я уже не буду бояться льва, я ведь большая. Люда, а у твоего сына есть детки?
– Нет, солнышко, пока нет, но скоро будут, я это точно знаю, – проговорила мать и заплакала.
– Почему ты плачешь, тебе страшно? Не бойся, я с тобой.
– Хорошо, малышка, больше не буду плакать.
Дверь открылась, и в комнату зашла Аза.
– А, вы уже проснулись? Это хорошо. Сейчас покушаем, и тебе, Люда, надо уходить. В селе появились какие-то люди, а я не хочу, чтобы в моем доме что-нибудь случилось. Если доберешься до Урус-Мартана, отыщи там Доку Умарова, он мой родственник, его там все знают. Расскажи все ему, может, чем и поможет.
Глава 8
141-й ОТБ
Прилетевшие из Читы новобранцы с нескрываемой радостью высыпали из чрева самолета. Солдаты были построены в колонну по четыре и строем последовали за встречающим их офицером. На глаза давила яркая зелень, окружающая со всех сторон. После заснеженных пейзажей Читинской области зеленая трава казалась неуместной, хотя март уже сдавал права надвигающемуся апрелю. Зелень была повсюду – зеленая маскировочная сетка была натянута на небольшие здания, располагающиеся вокруг этого небольшого аэропорта. Кроме того, зеленая сетка покрывала военную технику – БТРы и БМП. Казалось, даже встречающиеся люди, повязанные косынками цвета хаки, отливали зеленым цветом. Шах с Фиксой шли последними. Поравнявшись с идущим навстречу парнем с зеленой косынкой на голове и в черных очках, явно косящим под рейнджера, Шах спросил:
– Брат, подскажи, где мы приземлились?
– Какой я тебе брат, душара? Вешайся, в Моздоке ты! – недовольно выдал рейнджер в ответ.
– Мы дома! – и Шах с Фиксой, на глазах у ничего не понимающего рейнджера, хлопнули друг друга по ладоням.
Через полчаса их погрузили в вертолет и пообещали, что минут через тридцать они будут на месте. И вот долгожданная посадка. На этой вертолетной площадке обстановка была более напряженной. Рядом стояли еще две «вертушки», из которых выгружали раненых солдат. Зрелище было жутким. Окровавленные тела складывали прямо на земле. Стон, просьбы о чем-то, запах чего-то жженого – все в секунду перемешалось и давило на психику. У одного из ребят не было обеих ног, и лишь десятки метров окровавленного бинта позволяли ему до сих пор как-то оставаться живым. У другого, с наспех перевязанной головой, не было рук. Но самое страшное было то, какими глазами они смотрели. От их взгляда веяло смертью. Эти еще юные мальчишки уже успели повстречаться с костлявой, а возможно, и обняться с ней. Где-то вдалеке слышался шум летящих сюда машин «Скорой помощи».
Вновь прибывших строем проводили в какую-то часть, из которой их должны были забрать «покупатели».
– Надо бы нам в одну часть попасть, Шах, а то сейчас пораскинут кого куда.
– Сошлемся, что братья двоюродные, – ответил тот Фиксе.
Действительно, команду стали раскидывать на глаз. Подойдя к капитану, сидящему за столом, и сославшись на родство, они попросились в одну часть. Шах с Фиксой были определены в 141-й ОТБ (отдельный танковый батальон). За время следования в батальон старшина Комарчук поведал, что подразделение, в котором им предстоит служить, в полном составе находится в Чечне, за исключением нескольких офицеров, пары прапорщиков, ну, и десятка солдат, следящих за расположением батальона.
И вот впереди замаячили ворота КПП. Территория части располагалась в военном городке, который был построен турками на немецкие деньги, так как части ранее выводились из Германии. На территории за камуфлированным КПП располагались, помимо танкового батальона, ОРБ (отдельный разведывательный батальон) и батальон связи. Одноэтажные казармы стояли вразнобой. В центре располагалось два плаца, на одном из которых были построены вновь прибывшие.
– Товарищ майор, новобранцы в количестве тридцати человек построены на плацу. Прапорщик Комарчук.
– Разместить вновь прибывших по казармам, и отбой. Сейчас 23.50 – поэтому завтра бойцов на зарядку не поднимать, дать поспать подольше; поднимешь прямо на завтрак. Командуй отбой, прапорщик.
Раскидав прибывших по казармам, Комарчук построил новобранцев 3-й роты и провел с ними инструктаж. В числе стоявших в строю были и Фикса с Шахом. Казарма оказалась на уровне. Длинная, метров сто, взлетка заканчивалась входом в туалет, в котором были, помимо всего прочего, еще и пять
