Раздев сестру, она натянула на нее покрывало. Сама облачилась в рясу и надела чепец. Потом посмотрелась в зеркало. Они были примерно одного роста и даже имели отдаленное сходство – ночь должна была довершить остальное. Она еще раз подошла к кровати и прислушалась к еле слышному дыханию монахини. Если Верена сказала правду, ей это не принесет вреда. Если солгала… Каролина отбросила от себя эту мысль. Она не имела права думать сейчас об этом. Вся ее сила понадобится ей самой.
Через дверь Каролина услышала, как Мадра давала указания. Гроб выносили в сад. Момент был подходящий. Каролина осторожно нажала на ручку – однако дверь была заперта. Ее рука задрожала. Секунду она стояла в растерянности. Потом полезла в карман рясы. Ключ был там. Она не имела права совершать ошибок, впадать в панику. Она была сестрой Вереной, и чем естественнее она сыграет эту роль, тем меньше бросится в глаза. Она собралась с духом, открыла дверь и вышла в коридор, даже не забыв запереть за собой дверь. Потом она устремилась вслед за немногочисленной процессией, шедшей за гробом. С опущенной головой она присоединилась к монахиням. Та, что шла рядом, лишь на миг подняла глаза и прошептала:
– Ну наконец-то. Мадра тебя уже искала.
Каролина сложила руки и, бормоча, подстроилась под молитву монахинь. По широкой лестнице они спустились вниз, прошли через холл и попали в узкий мощеный двор. Процессия остановилась, пока Мадра отмыкала высокие кованые решетчатые ворота. Потом двое мужчин опять подняли гроб и покинули двор.
Каролина с ужасом заметила, что Мадра остановилась у ворот. Ее сердце замерло. Но она спокойно двинулась дальше, склонив голову над сложенными руками, и молитва в этот момент шла из самой глубины ее души. Вот она миновала Мадру и вышла со двора. Ее колени дрожали, когда она вышагивала по покатой дорожке вдоль густо заросшей стены. Но она видела перед собой лишь дорогу, выложенную из камней, которая по другую сторону низкой стены петляла вниз по склону горы.
Шаги Каролины становились все медленнее. Она знала: если она хочет бежать, это надо делать сейчас. Оставалось лишь несколько шагов до узкого прохода в стене, который вел в монастырский сад. Вот уже оба мужчины исчезли вместе с гробом в проходе. Монахини шли вслед. С опущенными головами и сложенными руками они беззвучно, как бестелесные создания, двигались вперед. Последняя монахиня исчезла в тени прохода. Каролина сделала шаг в сторону. Она прижалась к стене, здесь не было ни кустика, ни деревца, за которым она могла бы спрятаться. А если одна из монахинь заметит, что сестра Верена пропала? Если кто- нибудь наблюдает за ней с монастырского двора? Все ее органы чувств были обострены. Смелость была ее единственным оружием, сумерки и маскарад – единственными помощниками. С этим ей предстояло покорить удачу.
Пригнувшись, она побежала вдоль стены в половину человеческого роста, прячась в ее тени. Камни осыпались под ногами, любой шорох грохотом отзывался в ушах. Запыхавшись, она добежала до конца стены, перемахнула через нее и спрыгнула с другой стороны. На какой-то миг она была словно оглушена. Стояла посреди высокой засохшей травы и вслушивалась. Но все было тихо. Она глубоко вдохнула тяжелый от терпких запахов выжженных трав и пересохшей земли воздух. Ей показалось, будто она вдыхает жизнь, будто в эти мгновения рождается заново.
Она развязала ленты чепца и бросила его в траву. Взмахом головы распустила тяжелые волосы. Потом расстегнула рясу. Легкое дымчато-голубое муслиновое платье, бывшее под ней, прилипло к телу Она быстренько сбросила рясу, при этом ей показалось, что что-то скользнуло по земле, но она не придала этому значения. Подобрав юбку, она уже собиралась выйти на дорогу, как вдруг острая боль пронзила правую лодыжку.
Каролина остановилась как вкопанная, ее зрачки расширились, возле ноги извивалась змея, потом она шмыгнула под камень. От места укуса на лодыжке боль, словно языки пламени, распространялась по всей ноге. Она почувствовала, как разбухает щиколотка. Большими прыжками Каролина помчалась к дороге. Каждый раз, когда ей приходилось наступать, мучительная боль пронизывала всю ногу.
Подскакивая на выбоинах, по дороге ехала телега. Каролина, спотыкаясь, бросилась наперерез Бородатый мужчина на козлах осадил лошадь.
– Помогите мне! Змея! Пожалуйста… – пролепетала Каролина.
Ничего не понимая, возничий таращился на нее. На нем были странные, с множеством разноцветных пятен, одеяния. Вынув изо рта трубку, он что-то пробурчал Каролина, говорившая от волнения по- французски, показала на свою ногу. Боль была такой адской, что она с трудом удерживалась на ногах. Мужчина привязал поводья и спрыгнул с козел. Их взгляды встретились. Его маленькие глазки под кустистыми бровями улыбались.
– Ладно, залезай – он помог Каролине взгромоздиться на козлы. Ощупал лодыжку и кивнул. Из кожаной сумки, висевшей на козлах, он извлек ремешок. – Сними чулок. Иначе я не смогу ничего сделать.
Каролина решительно задрала юбку и расстегнула подвязку. Мужчина наложил ремень на ногу под коленом и сильно стянул его. Потом взял в руки ее ступню. Ножиком сделал два коротких глубоких надреза крест-накрест в месте укуса и надавил двумя большими пальцами на рану Каролина вскрикнула и тут же получила пощечину.
– Слушай, – прошипел он, – я могу понять, когда удирает такая красивая монашка, как ты. Но я не имею ни малейшего желания, чтобы меня сцапали, когда я тебе помогаю. Так что возьми себя в руки! – Он схватил ее руку. – Вот, кусай ее, только не ори. – Он прижался губами к ране и принялся высасывать яд и сплевывать его на дорогу.
Наконец он выпрямился. Вынул из кожаного мешка бутылку водки, прополоскал рот и еще раз сплюнул. Потом достал из кармана белую тряпку, смочил ее алкоголем и обвязал рану.
– Все, теперь больше ничего не может случиться.
Каролина все еще была сама не своя от боли.
– Вы не могли бы прихватить меня с собой? Мне нужно во Флоренцию.
– Во Флоренцию ты уж сама добирайся, – ответил мужчина. – А вот ночь можешь у меня провести. – Он натянул за собой навес. – Забирайся туда! На козлах ты мне ни к чему. Лучше, чтобы тебя не видели.
Каролина опустила голову. Она не знала, что сказать.
– Не надо мне ничего сочинять. Все равно будет вранье. Таддео Гадди, старьевщик, понимаешь ли, никак не может ссориться с монастырскими дамами.
Каролина забилась под навес и притаилась между туго набитыми мешками. Телега тронулась с места. На повороте дороги она в щель увидела стоявший высоко на горе монастырь. Все сводчатые окна были ярко
